Остров за островом

Самым оживленным местом во всем Таун Холле была, несомненно, почта. В те редкие дни, когда в Порт-Сгэнли прибывает почтовый пароход, люди прибегают на почту в любое время дня и ночи, невзирая на ураганный ветер. Наибольший доход почте дает продажа марок. Филателисты всего мира внимательно следят за марками Фолклендских островов, и продажа марок является серьезным подспорьем для скудного бюджета архипелага.

В низких ветхих бараках рядом с ратушей помещаются различные конторы управления коммунального хозяйства, а также столярная мастерская. А за бараками виднеются свинцовые волны моря.

В этом месте улица делает поворот, и мы неожиданно очутились перед большим белым зданием под зеленой крышей с длинной стеклянной верандой и оранжереей. Возле дома раскинулась аккуратно подстриженная лужайка, засеянная люпином и огороженная золотисто-желтой изгородью из жимолости. На лужайке стояло несколько мини-пушек. Ржавая гарпунная пушка напоминала о временах колониализма. Это и была резиденция губернатора, где мы должны были записать свои имена в книгу для приезжих.

В узкой, похожей на клетку комнате стояла высокая конторка, на высокой доске которой лежала пресловутая книга. Для тех, кто не помнит числа, стоял старинный календарь, переводившийся с помощью деревянного винта. На конторке мы увидели длинную ручку и огромную, как суповая миска, чернильницу. Мы записали в книгу свои фамилии, место рождения, возраст, день и цель прибытия в колонию.

Возле дома паслись гуси, утки и овцы. Валялись на спине лошади. В загончике возле кухни кудахтали куры.

Наше прибытие на Фолклендские острова стало официальным фактом.

Фотограф попадает впросак

Вскоре перед нашим бунгало остановился черный автомобиль с серебряной короной. Из него вышел шофер в черной ливрее с серебряной короной на фуражке, постучал в дверь, вежливо поздоровался и передал нам послание с золотой каемкой, в котором мы приглашались на следующий день на прием к губернатору. Приглашение было подписано сэром Космо и леди Хаскард. Как только вновь прибывший на архипелаг вносил свое имя в книгу для гостей, он получал приглашение на ленч или на коктейль к губернаторской чете. Это был весьма важный этап в светской жизни фолклендской столицы.

Харриет бросилась к Марго, местной парикмахерше, у которой все время было расписано на полгода вперед и которой все-таки пришлось принять новую клиентку. Мой синий костюм был вычищен и отглажен. Ботинки сверкали. Мы не могли упустить такой редкий случай, ведь и губернаторская резиденция и сам губернатор принадлежали уже исчезнувшей эпохе.

В торжественный день я пораньше нарубил тупым топором торф и наполнил им ведра, чтобы к приему успеть отряхнуть с себя пыль. Пока Харриет покрывала ногти лаком, я брился. Мы сделали все, что от нас зависело, чтобы предстать перед губернаторской четой достойными подданными своего государства.

У нас был даже собственный шофер, хотя и без ливреи, — муж Эйлин — Джим Леллман, который приехал за нами на своем кашляющем лендровере. Точно в четверть седьмого наш автомобиль уже подъезжал в очереди других автомобилей к дому губернатора. Нарядные, оживленные гости. Дамы в элегантных туалетах, с прическами, над которыми изрядно потрудился ветер.

Не нарушая очереди, мы прошествовали мимо портретов королевы-матери, Эдварда VII и королевы Елизаветы. Мы так быстро поздоровались с сэром Космо и его супругой, похожей на обычную шведскую крестьянку, что я тут же забыл их лица. Нас закружило и понесло по волнам приема. К нам подводили разных людей, с которыми нам следовало познакомиться, и представляли их с таким энтузиазмом, что вскоре вокруг двух бедных шведов собралась довольно большая толпа. Нас оттеснили к камину и мы держались друг за друга, точно влюбленные ласточки в зелени панданусов. Лакеи в черном разносили на серебряных подносах напитки, горничные в черных платьях с белыми наколками обносили гостей такими крохотными бутербродиками, как будто они были предназначены для птиц.

В этой толкучке я не заметил, как потерял Харриет. Через полчаса я бросился искать ее, как пингвин, вернувшийся домой и не заставший там своего голодного птенца. Я нашел Харриет оживленно беседующей с леди Хаскард, миссис Миллер, миссис Глиделл и длинным, рыжим, весело ухмылявшимся мужчиной, бросавшим на мою жену восхищенные взгляды. Других дам он, казалось, совершенно не замечал.

Я демонстративно остановился перед ними, не скрывая, что слушаю их разговор. Из-за невыносимой жары, царившей в помещении, я распустил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Меня не замечали. Тогда я решил, что необходимо объяснить рыжему, кто я такой. Я нахально приблизился и изрек:

— Простите, но я должен представиться. Я муж Харриет.

— Я это знаю, — сказал рыжий.

— А вы кто такой?

Харриет побледнела и пролепетала:

— Свен, да это же губернатор!