Остров забвения

— В каком смысле у вас есть машина? Как вы могли найти машину, это нереально…

— Что нереально?

— Я хочу уйти. Если вы не выпустите меня отсюда, я вас засужу.

Серрэйлер спокойно поднялся, подошел к двери, открыл ее и передал Рассона ожидавшему снаружи охраннику.

— Спасибо, Ли. Ты нам очень помог. Возможно, нам понадобится поговорить с тобой еще раз.

В коридоре какое-то время было тихо, а потом послышались удаляющиеся шаги.

Серрэйлер развернулся спиной к двери.

— Прекрасно, — сказал он. — Идеально. Он сорвался. Он не знает, что мне известно, и нервничает. Пусть дрожит. Пошли, Монро, — можешь поделиться со мной своими мыслями по дороге.

Пятьдесят семь

Рассона это разозлило и даже на несколько минут разволновало, но когда он вернулся, он успокоился, сказав себе, что, несмотря на некоторые вопросы, копы не знают ничего важного, — и уж точно ничего, что может привести их к правде. Но причина, по которой они стали снова рыться в холодных файлах, была очевидна. Им бы стоило найти себе дела поважнее, чем читать в газетах интервью с этой женщиной, которая пыталась мутить воду.

Миссис Стилл. Он не смог сдержать улыбку.

В сарае все уже было подготовлено, и ему оставалось только как-то скоротать время до темноты. Он нашел старый журнал с кроссвордами под стопкой газет и разгадал несколько нерешенных головоломок, только это не заняло у него много времени. Он хорошо разгадывал кроссворды. Очень, очень хорошо.

Так что ему пришлось прибегнуть к единственному методу, который действительно помогает скоротать время: он выпил две банки сидра и заснул.

— Мэрион?

— Привет, Брен, как ты? Я звонила тебе вчера, но тебя не было дома.

— Да, я весь вечер была с Клайвом и Вики. В пабе проходил квиз. На самом деле я звоню, чтобы предупредить, что у меня не получится в этот четверг, как обычно. Так что давай в пятницу, хорошо? Я подумала, мы могли бы зайти в новый итальянский ресторан, он выглядит очень мило, мы проходили мимо вчера вечером. Как ты на это смотришь?

— Да, отличная идея. Почему нет? Хорошо попробовать что-то новое, и я люблю итальянскую кухню, только если это не пицца. От нее у меня всегда изжога.

— Это из-за основы из теста. Она иногда слишком влажная. Но у них есть много всего другого, я остановилась и заглянула в меню. Мне забронировать нам столик на семь?

— Ты можешь? Было бы очень мило с твоей стороны. У тебя все хорошо?

— Да, но я еще хотела тебя спросить: у тебя не было больше проблем со странными звуками в саду по ночам? Потому что если так, то знай, ты всегда можешь прийти и переночевать здесь, в любое время, нужно только позвонить — постель всегда готова.

— Я знаю, и это тоже очень мило с твоей стороны. Но на самом деле, слава богу, все тихо. Ни писка. Я уже и сама думаю, что это были лисы в саду. Я читала в «Газетт», что они становятся настоящей проблемой в городах. Никто не знает, что с этим делать.

— Надеюсь, они не начнут раскидывать яд.

— Да, но что еще остается? Они же не могут стрелять по ним прямо в городе, а они забираются к людям в дома через патио. Это не шутки. Они распространяют всякие микробы и заразу.

— Тогда лучше не ходи лишний раз в сад.

— Ну да. Мне пора идти, таймер в духовке пищит. Но увидимся в пятницу, Бренда, мне не терпится с тобой повидаться.

Дэйв спустился в клуб в полшестого, взял пинту и вписал свое имя в таблицу. Он был четвертым. Он не будет больше пить до конца игры, у него от этого сбивался фокус, и это была не дружеская встреча, матч был важный. Он увидел пару других игроков у бара и присоединился к ним. Они выглядели очень прилично — чистые рубашки, чистые джинсы или брюки со стрелками, волосы уложены и напомажены. Они настраивались, входили в боевой режим. Он тоже постарается. Они должны победить.

Он поднял свой бокал. Они поддержали.

— За нас, — сказал Дэйв. — И чтобы мы их размазали.

— За тебя, Дэйв.

Они были сосредоточены. Они были готовы. Это все, о чем каждый из них сейчас думал.

Пятьдесят восемь

— Выпьешь бокал вина, пап? Оно нормально сочетается со всеми твоими лекарствами.

— Я сам это прекрасно знаю, спасибо.

— Или скотч? — Кирон показал ему бутылку «Фэймоус Грауз».

— А у вас есть односолодовый?

— Есть. «Лафройг»?

— Для меня он слишком торфяной. Я буду «Грауз».

Кирон выразительно глянул на Кэт, пока искал еще один стакан в шкафу. Она знала, что его подмывает, но кто мог его винить? Ее отец всегда был несдержанным, а во время болезни стал откровенно грубым — причем со всеми, кроме Феликса, который был его любимчиком, его зеницей ока, который не сделал ничего дурного с момента своего рождения и никогда не произносил больше пяти слов в присутствии своего деда.

— Вода или содовая?

— Плесни воды. Льда не надо.

— Как вы себя чувствуете, Ричард? — спросил Кирон, ставя стакан с виски на стол перед ним.