Остров забвения

Он приготовил себе свежую макрель с пюре и консервированным горошком: свежие овощи сейчас были в дефиците. Пока рыба запекалась, он сел за стол с бокалом мальбека и попытался обдумать все, что сам помнил о Сэнди. То, что она на самом деле оказалась «им», причем совершенно полноценным «им», удивило его так же, как, казалось, удивило и Йена в пабе. Сэнди никогда особо не наряжалась, но, когда она приходила на кейли, она танцевала как женщина, выглядела и была одета как женщина, и это смотрелось весьма убедительно. Сейчас Саймон пытался ее себе представить. Она никогда не носила макияж, но то же самое можно было сказать почти про всех жительниц острова. Ее светлые волосы казались суховатыми, но не очевидно пережженными. Она была высокой, но не слишком, и он не мог припомнить никакие особенные ее манеры, которые выдавали бы ее принадлежность к тому или иному полу. Но, с другой стороны, ты видел то, что ожидал увидеть. Какие у нее были черты? Единственным образом, который он мог отыскать в своей памяти, было ее мертвое тело на пляже, а потом на столе патологоанатома.

Он смотрел на нее и видел Сэнди, которую помнил. Да. Она. Черты были… Какие? Невыразительные? Он не заметил на лице или на теле растительности, нехарактерной для женщин, но когда упомянул об этом, доктор сказал, что в крови обнаружены следы эстрогена, то есть Сэнди принимала женские гормоны. Больше ничего.

Единственное, что у него было, — это имя. Сэнди Мердок. Как Александр? Александра? Имя могло быть полностью выдуманное. У нее был легкий шотландский акцент, но появился ли он оттого, что она жила на острове, или потому, что она была из Шотландии?

Ему абсолютно не с чем было работать.

Он вытащил картошку из кипящей воды. Со дня на день должен приехать инспектор из полиции Шотландии и забрать у него дело. У них имелись ресурсы, чтобы разузнать о Сэнди побольше, но это будет непросто. И когда разузнают, окажутся ли они ближе к выяснению того, кто убил Сэнди и почему? Он передаст им все, что ему удалось узнать, то есть какие-то крупицы информации, и они дальше будут работать с этим сами, и он к этому совершенно нормально относился, не считая того, что ему нравилась Сэнди, — то, что он успел узнать о ней. И узнать, что с ней случилось, казалось скорее личным, а не профессиональным интересом.

После еды он вернулся к архивным файлам по Кимберли Стилл, которые прислал ему Кирон и на которые он едва взглянул. Все было отсканировано и собрано воедино, но когда он открыл документы, то понял, что их изучение займет у него много часов. Он освободил голову от всего, связанного с убийством Сэнди Мердок, заварил себе свежего кофе и принялся за дело.

Спать он в итоге пошел в три часа ночи, и то только потому, что у него заболели глаза от долгого чтения с экрана. Он все еще размышлял о подробностях дела, когда засыпал, и в тот момент, когда проснулся — от порывов ветра и ливня, бьющих в окна коттеджа, — его голову снова заполнили те же мысли.

Ему нужно было вернуться за компьютер, но он почувствовал, что его рука болит сильнее, чем обычно. Он позавтракал, сделал двадцатиминутный комплекс сложных упражнений, который сам разработал для совсем плохих дней, принял обезболивающее и прочел входящие сообщения и новости. Уже через месяц он приедет в клинику, чтобы получить постоянный протез: новая рука будет крепиться к остатку кости. Ему сказали, что, когда она начнет полноценно функционировать, возможности сильно расширятся, а различия между ней и его прежней, настоящей рукой станут совсем незаметны. Он воздержался от комментариев, но улыбнулся при мысли о том, как снова приедет на Тарансуэй и покажет свою бионическую руку и ее магические свойства юному Робби.

Ветер завывал, как привидение. Сегодня паромов не будет ни в ту, ни в другую сторону, но у него было еще много запасов. Сейчас к тому же у него ловил Интернет, тем более файлы по делу Кимберли Стилл он уже скачал.

Джон Уилкинс, который был старшим офицером расследования, когда девушка пропала, ушел на пенсию и переехал в Испанию. Чем внимательнее он читал его отчеты, тем более не по себе становилось Серрэйлеру. Да, многие кусочки головоломки довольно быстро встали на свои места, но у него вскоре сложилось впечатление, что Уилкинс придерживался мнения о том, что скоро Кимберли объявится сама, слишком долго. Да, она была молодой девушкой двадцати пяти лет, и часы, по идее, тикали не так быстро, как если бы речь шла о ребенке. В таких случаях промежуток времени, в который ребенок еще может быть жив, значительно меньше, и сосредотачиваются на нем гораздо сильнее. После сорока восьми часов вероятность найти ребенка живым начинает стремительно падать, в первую очередь потому, что дети редко исчезают по своей воле. Кимберли вполне могла это сделать.