Остров забвения

Серрэйлер громко постучал по медной львиной голове. Она так и сверкала в свете уличного фонаря, а ступеньки были недавно выкрашены в белый. Ничего не могло дать более исчерпывающего представления о пожилом и гордом домовладельце.

— Подождите минутку, подождите минутку, дайте мне найти… Кто это?

— Старший инспектор Саймон Серрэйлер, уголовный розыск Лаффертона.

— Господь наш небесный. Но откуда мне знать, что это и правда вы? Так же может кто угодно сказать, правда?

— Если вы подойдете к окну у входной двери и отдернете шторы, я покажу вам свое удостоверение и лицо.

— Значит, так и поступим, так и поступим. Тогда подойдите к окну.

Он пригляделся настолько, насколько смог, потом отпустил занавеску и пошел к двери.

— Проходите, сэр. Проходите. Я не хотел показаться подозрительным.

— Иногда стоит.

Небольшая прихожая выглядела, вероятно, так же, как и в день его заезда. Лестница наверх облицована деревянными панелями, потолок обработан вышедшим из моды рельефным покрытием, обшивка радиатора выкрашена в темно-алый цвет. В гостиной — камин, тоже облицованный деревом, по прикидке Саймона, примерно в 1970-х годах. На стенах обои в полоску с вензелями по углам — в одном стиле, но разных цветов. Здесь же сервант для фарфора с массой фигурок на верхней полке и трофеями и кубками на нижней.

— Присаживайтесь, пожалуйста, присаживайтесь, сэр. Но чем я могу помочь? У меня нет машины, я слишком стар, чтобы платить за телевизор, так что мне даже ничего в голову не приходит.

— Я по совершенно другому поводу. Прежде всего я должен убедиться — вы действительно Стенли Гордон Барнард?

— Определенно. А моя почившая жена — Гвендолен Мэри Барнард, но она уже давно умерла — почти одиннадцать лет назад. Так что я единственный собственник.

— Я хочу задать вам вопрос о событиях, произошедших где-то пять с половиной лет назад, мистер Барнард. Я понимаю, это давно, но надеюсь, что вы все равно сможете помочь. Вы не помните, встречались ли вы когда-нибудь с этой молодой женщиной?

Стенли Барнарду на вид было уже к девяноста годам. Слышать ему помогали огромные аппараты; когда-то он был высоким мужчиной, но теперь совсем усох, его спина согнулась под тяжестью лет, а зрение явно подводило. Ему потребовалось какое-то время, чтобы найти свои очки, вытащить их из футляра, протереть и надеть на нос. Саймон сомневался, что он хоть что-нибудь вспомнит, но стоило ему взглянуть на фотографию из газеты, он воскликнул:

— Да! Конечно, я помню, и очень хорошо помню! Я очень расстроился, когда прочитал о ее исчезновении, и вы знаете, на днях я снова увидел это в газете, и все как будто вернулось. Я снова расстроился, что ее так и не нашли. Подобные вещи убивают вашу веру в человечество, сэр. Она была такая милая девушка. Милая. У меня никогда не было дочерей, только один сын, и он ушел еще до жены — рак. Но я могу понять, что такое потерять вот так дочку. Очень хорошо могу.

Он снял очки и вытер глаза, качая головой.

— У вас появились о ней какие-то новости? Хотя, должен сказать, многовато времени вам потребовалось, чтобы добраться до меня. Хотя непонятно, почему — у вас было мое имя и адрес. Я имею в виду не лично вас, сэр, вас я не узнаю — тогда со мной разговаривал гораздо более молодой офицер.

— Когда именно это было, мистер Барнард?

— Так, это было в парке, Аделаид Роуд Парк. Вы такой знаете?

— Знаю. Значит, вы видели девушку — Кимберли Стилл — в парке?

— Я уже рассказывал молодому полицейскому.

— Мистер Барнард, как вы заметили, это было несколько лет назад, и я не занимался этим делом, я просто иду по старым следам и изучаю документы. Так что не могли бы вы начать с самого начала?

— Я хожу в парк почти каждый день — с тех самых пор, как умерла моя жена… Зимой и летом, не считая тех дней, когда льет дождь, — тогда в этом никакого удовольствия. Я не боюсь холода — можно хорошенько закутаться, тем более в парке есть где укрыться. Так что меня можно там встретить почти в любой день — либо поздним утром, либо в первой половине дня. В половине третьего дети заканчивают школу, и многие приходят туда со своими мамами и друзьями и играют. По утрам больше малышей, совсем грудничков и детсадовцев, мне нравится смотреть на них и слушать их лепет. Некоторые меня знают, машут мне и говорят «привет», хотя я им ничего не даю — это было бы неправильно, они меня не знают, так что я никогда не угощаю их сладостями или что-то такое, но я тоже всегда машу и говорю «привет» в ответ. На самом деле я хожу туда в основном чтобы поболтать, и там всегда есть с кем — там много тех, кто появляется регулярно. Она тоже появлялась регулярно, эта молодая леди, — но только в обед, иногда с кем-нибудь, иногда одна. Она приносила с собой еду. Так многие делали. В общем, в определенное время дня я всегда в Аделаид Парк. Я беру газету, беру чай за углом — хотя, вы знаете, самое лучшее место недавно закрылось, так что приходится брать в большой кофейне. Только я беру чай. Иногда кусочек пирога, но не всегда. Вот поэтому я и узнал ее сразу, как только увидел в газете.