Остров живого золота

…Перечитал старые записи, и малознакомый человек отчетливо встал за скупыми строчками. Виктор сказал: «И до сих пор считаю!..» Он не может простить себе, что не сумел помочь другому осознать в себе плохое, не сделал чего-то, что помогло бы тому взглянуть на себя со стороны. Вина ли это только Калинника? Ведь сумел же он заставить меня по-иному взглянуть на многие вещи!

Вернувшись из командировки, я много думал о нашей встрече.

Горестно вспоминать о друзьях, навсегда ушедших из жизни. Не менее прискорбно считать и потерянных, несостоявшихся людей.

Ну что ж, тем больше работы впереди, тем больше тревоги за товарищей и ответственности за будущее.

Разведчики, добравшись до окраины Сикуки еще засветло, расположились в скалах у самого берега. С вершины сопки в бинокль были хорошо видны вытянувшиеся вдоль побережья дома, низкие длинные строения, очевидно склады, река за ними. Улицы городка, кишевшие патрулями и отступающими войсками, походили на потревоженный муравейник.

– Тут и впотьмах с нашим славянским обличьем не прошмыгнешь, – проворчал Перепеча.

– Да уж, Никанор Парфенович, это не Европа. Никакой грим не поможет, – ответил Бегичев. – А врываться в город наскоком с нашими силами смешно…

– По воде надо попробовать, – заметил Ладов. – Пленный настаивает, что судно можно раздобыть только в устье реки Поронай, на этой чертовой базе фирмы «Мицубиси».

– Вплавь, что ли, добираться собираешься? – иронически заметил Бегичев, опуская бинокль. От резкого движения рука заныла с новой силой.

– Зачем? Здесь обязательно есть рыбаки. Значит, и баркасик какой-нибудь обнаружится.

– В поселках везде солдаты.

– Само собой. Разведать надо. Отпусти нас с Никанором, командир. Мы аккуратненько, течи не дадим… А?

В предложении Ладова был резон. Если удастся добыть лодчонку, задача наполовину разрешится.

Перепеча недовольно шмыгнул носом. Он порядком устал и шастать по берегу, рискуя нарваться на пулю, был не расположен. Однако спорить с Федюней бесполезно. Он добрый, но лишь до определенного момента. «Ах ты, корма в ракушках, – скажет, – шкуру бережешь, за спины других прячешься?!» Для Никанора слов оскорбительнее не придумаешь.

Двое разведчиков, дождавшись вечера, растворились между скал. Приказав всем спать, Бегичев заступил на дежурство первым. Предстояло долгое ожидание. Надвигалась ночь. В преддверии ее море заволакивал чернильный сумрак, приглушивший постепенно все звуки, даже рокот волн.

В голове теснились десятки вопросов. Что ждет их впереди, какие опасности подстерегают? Нет ничего хуже неизвестности… На Кайхэне гарнизон небольшой, но засел он в укрытиях. На скалах наверняка орудия, пулеметные гнезда. Лезть напролом в такой ситуации – чистейший вздор. Даже если помогут забойщики, все равно подобная затея обречена на провал. Надо искать обходные пути. Надо думать…

Отряд в составе семи человек, из которых трое ранены, – вот все, чем Бегичев располагает. Юля не в счет. Ее он надеется под любым предлогом удержать от участия в высадке. Например, оставить для охраны судна, которого, впрочем, тоже еще нет…

Перед Бегичевым стояла задача с полным набором неизвестных величин, и, поверни он обратно, никому бы в голову не пришло упрекнуть командира. Однако младший лейтенант и помыслить не мог дать отбой. Он не привык отступать от принятых решений, к тому же лучше, чем кто-либо другой, понимал нужность и значение предстоящей операции.

С той минуты, как пленный ученый сообщил о грозящей лежбищу котиков опасности, у Бегичева возникла странная ассоциация. Вспомнилась услышанная в детстве история спасения золотого запаса России, вывезенного Колчаком в Сибирь.

Горстка храбрецов, шедших на смертельный риск, не имела за душой ни гроша. Разутыми, голодными людьми владела единственная цель – вернуть сокровища республике. Понимали они, что творят? Безусловно. Так было нужно, жизненно необходимо во имя окончательной победы революции! Так было надо во имя блага народа! Вот они, так называемые громкие слова и славные дела… Чем же Кайхэн не золотой эшелон? Вот о чем стоило бы рассказать бойцам! Впрочем, его разведчики не нуждаются в агитации. Они умеют честно нести тяжкую солдатскую службу, привыкли к опасности, к тому же безоглядно верят своему командиру. Те, что постарше, знали историю, потому что делали ее своими руками. А ровесники младшего лейтенанта ничуть не слабее духом тех, что дрались и геройски гибли в Гражданскую…

Сгущающаяся темнота действовала на Бегичева угнетающе. То ли от сырости, то ли от поднимающейся температуры знобило. Самочувствие с каждым часом ухудшалось.

Бесшумно подошла Юля.

– Болит? – спросила тихо.

– До свадьбы заживет, – неловко отшутился Бегичев.

– Надо бы повязку сменить…

– Не стоит, Юленька, – ответил он мягко. – Да ты не беспокойся.

– Господи, какая беда, что все лекарства вымокли в болотах. Лучше бы заболела я. Женщины более выносливые. Ты еще потерпишь немного, ладно?

– Я сделаю так, как ты скажешь. И вообще я почти здоров. Пожалуйста, не кличь на себя беду…