Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

У нас пока недостаточно данных, чтобы объяснить резкое изменение позиции Лаврентьева, который еще в 1958 году возражал против «элитарных» учебных заведений. Возможны несколько объяснений. Одно из них состоит в том, что в действительности в 1958 году Лаврентьев писал не то, что думал. Может быть, он надеялся сохранить уникальное положение лоббиста в советской образовательной системе и поэтому решил заранее «торпедировать» возможных конкурентов, заклеймив их проекты как элитистские, или считал, что только его многоступенчатая система отбора позволяет действительно надежно отбирать талантливых детей. Второе возможное объяснение состоит в том, что в 1958 году Лаврентьев организовал Новосибирский университет и мог быстро столкнуться с нехваткой квалифицированных кадров и мотивированных выпускников школ для учебы по математическим специальностям, остро необходимым для дальнейшего развития научной инфраструктуры. Если события развивались именно таким образом, то Лаврентьев решил возникшую задачу с опорой на опыт МФТИ: создал think tank, состоявший из школьников, которые очень интенсивно занимались наукой и были максимально вовлечены в деятельность исследовательских институтов Академгородка. Наконец, А. Карп предполагает, что Лаврентьев изменил позицию под влиянием переменившихся настроений Н.С. Хрущева611.

Именно Лаврентьев, по-видимому, и является автором упомянутой выше аналитической записки в ЦК и Совет министров РСФСР, предлагавшей меры для «усиления подготовки специалистов в области прикладной математики и ее приложений в народном хозяйстве», а фактически призывавшей к срочной организации математических интернатов. И хотя имя автора на самом документе не упомянуто (значится лишь, что она поступила от «Сибирского отделения Академии наук»), в пользу нашей гипотезы свидетельствует несколько обстоятельств. Во-первых, сам факт создания в 1962 году в Новосибирске математического интерната. Во-вторых, апелляция к опыту создания МФТИ, к которому Лаврентьев был в свое время причастен. В-третьих, неуказанный автор выражается как человек, отвечающий за принятие важных решений и облеченный большими полномочиями: «Я не буду говорить здесь о форсировании работ по созданию новых машин, ограничусь, как мне кажется, не менее важной задачей по подготовке кадров» – и включает в записку проект постановления Совета министров об открытии в Москве, Ленинграде и Новосибирске физико-математических интернатов, а в университетах этих трех городов – факультетов прикладной математики для подготовки специалистов по кибернетике.

Новосибирский интернат создавался в условиях откровенной штурмовщины. Возникавшие при этом проблемы Лаврентьев решал, пользуясь своими уникальными связями с руководством Минпроса. 30 ноября 1963 года, вскоре после начала второго учебного года, президент Сибирского отделения дает правительственную (!) телеграмму заместителю министра просвещения Маркушевичу:

По вине облоно часть детей физматшколы раздеты разуты голодны прошу принять меры

Лаврентьев612

Через три дня, 2 декабря, Маркушевич отправляет телеграмму в Новосибирское облоно – тоже, разумеется, правительственную:

Сообщению Лаврентьева часть воспитанников физматшколы не обеспечена одеждой, обувью, питанием тчк Прошу срочно принять меры трехдневный срок сообщить о причине

Замминпрос Маркушевич613

Новосибирское облоно немедленно (12 декабря) отправило заместителю министра длинное письмо, где чиновники сваливали все возникшие проблемы на недостаточное финансирование, – но, судя по резолюции Маркушевича, он продолжал держать этот вопрос под своим контролем614.

Еще до этой истории, в ноябре 1963-го, видимо намучившись с местными руководителями среднего образования, Лаврентьев запрашивал Министерство просвещения, нельзя ли переподчинить интернат Новосибирскому университету, но получил отказ – все интернаты, согласно постановлению Совета министров и приказу министра просвещения, должны были находиться в совместном ведении Минпроса и университетов615. Здесь Лаврентьева уже не выручили ни его связи, ни его особое положение.

В архиве Министерства просвещения сохранился уникальный документ – отчет инспектора управления вечерних школ (видимо, Министерства просвещения) А. Фирсиной, обследовавшей Новосибирский интернат по итогам первого года его работы616.