Островок Вневременье

– Дня на три, – едва не хором ответствовали мы.

– Хорошо! – многозначительно произнесла она и склонилась над открытой тетрадью. Сделав таинственные пометки напротив наших фамилий, она кивнула. – Проходите!

– Спасибо! – выдохнули мы одновременно и просочились на территорию.

Быстрый суп в сочетании с серовато-белым хлебом местной выпечки вполне тянул на полноценную еду. А колбаска и сырки плавленые придавали трапезе некоторую солидность. Бутылки с пивом мы протащили за пазухой, ибо на входе висел недвусмысленный плакат о запрещении вноса алкоголя. Пакеты наши не проверяли, но у стеклянной посуды есть отвратительное свойство некстати звенеть, а нам только с вахтой неприятностей сейчас недоставало. Тем более обидно нарваться на шмон, что пить-то это пиво мы хотели не сейчас, а потом, в обещанной бане.

После еды отправились к Вовке, чтоб позвонить из кондейки в контору. Ну и договориться насчет бани, конечно. На станции, что радовало, обитали правильные сапожники. В смысле – в сапогах. Связь по межгороду была подключена на каждом телефоне, только работала без восьмерок, заказов и прочих подобных танцев с бубнами. Надо Москву – пожалуйста.

Говорил с шефами Автолыч. После того как информация о наших боевых потерях добралась до сознания слушающих, в кондейке минут на пять повисла тишина. Напарник своими изменениями цвета лица напоминал то ли осьминога, то ли хамелеона, старающегося выглядеть пострашнее. Видимо, на том конце провода веско и тщательно, не стесняясь в выражениях, объясняли позицию руководства в этом сложном вопросе. А если учесть, что в этом самом руководстве состоял и армейский друг Автолыча, то эмоции явно перехлестывали через волнорезы разума. После длительной паузы напарник произнес:

– Да, хорошо, ждем тут, – и повесил трубку.

– Как? – поинтересовался я, хотя, кажется, просек, что документы нам вышлют.

– Техпаспорт сегодня отправят. С простыней будем кататься, – пятна на лице напарника потихоньку бледнели: он приходил в норму.

– Хорошо!

Почему-то у меня отлегло от сердца, хотя результат переговоров был, в общем-то, предсказуем.

– Знаешь, а ведь очень обидно, что даже друг мне не поверил, – Автолыч тяжело вздохнул. – Он почему-то уверен, что я нажрался и посеял все на свете. Я ж перед такими делами всегда все тебе отдавал, он в курсе. А тут… Репутация у меня – хуже некуда.

– Да не переживай ты так! Считай, зуб вырвал, а боль потихоньку сойдет на нет. Можем заняться делами, раз уж здесь. Сейчас я за ноутом слетаю, и приступим.

Я уже привстал, чтоб осуществить угрозу.

– Не, не! – предостерегающе поднял ладонь Володька. – Оставь все на завтра. Сегодня мы идем в баню, а значит, надо подготовиться. Работа подождет.

– Но хоть за сумкой сбегаю. Мы пивка взяли, закуси… – промямлил я.

– Это потом, по желанию, – Вовка поморщился, будто загодя знал, что за гадость у нас приготовлена. – Хотя… Васек, ты вроде бы не потребляешь крепкие напитки, вот и возьми себе пивка. Закусь и конкретное согревающее – мое. Идите готовьтесь, а я через часок пойду пары разводить. Как раз к трем начнем, а там – как пойдет.

Мы возражать не стали. Даже если очень быстрой почтой нам вышлют нужную бумажку, до поселка она доберется в лучшем случае послезавтра. А это суббота. Значит, раньше понедельника машину не выручим. А вероятнее всего – вторник или среда. По всему выходит, что мы тут не только все успеем сделать, а еще и от безделья намаемся. Впрочем, динамика развития событий покажет.

Что там нам, цыганам и бомжам, собираться? Да пара минут. Большую часть отведенного на сборы времени я провалялся с книгой. Поэтому когда наступил час икс, не хотелось даже выбираться из койки. Однако неудобно отказываться, человек для нас старался. Мы прихватили пиво и решили взять все, что есть из жрачки, чтоб не бегать, ежели не хватит. С этим грузом и отправились в баню.

Да, если Вова брался за дело, то занимался им на совесть. Самая натуральная банька, классическая, ароматная. С березовыми вениками и деревянными шайками. Честно скажу, я не любитель парной, но вот сам дух бани обожаю! Могу просидеть в предбаннике несколько часов, пропарившись всего пару минут. В общем, пока Автолыч с Вовкой упражнялись в мазохистских хлестаниях и ныряниях в снег, я тащился с пивом. С тепла ли, с алкоголя ли, но почему-то назойливо вспоминалась та рыженькая вахтерша и ее совершенно невероятный взгляд! Может, это какой-то намек? Да намек, точно совершенно. Эх, дубина я стоеросовая! Я отхлебнул пиво и, чтобы не смущать людей наглядным свидетельством понимания намека, начал прикидывать, из чего стоерос выстругивают. Немного помогло, версии с третьей, примерно.