Островок Вневременье

Стол ломился от закусок и выпивки. Как я понял, в многочисленных бутылках были представлены разнообразные настойки на ягодах, корнях, грибах, травах, ногтях, зубах, мышах и т. п. Не стал я уточнять составы этих средневековых снадобий. Тем более что самый востребованный ингредиент любой настойки, этиловый спирт, наличествовал в емкостях в изрядном количестве и все остальные присадки являлись лишь дополнением. Про меня тоже не забыли: я получил связку отменной вяленой плотвы. Ох вкусная же рыбешка – не остановишься, особенно когда под пивко и в баньке.

Напарник и Вовка накушались не то чтоб капитально, но основательно. Их покачивало и разбирало на превосходные степени оценок и философские беседы. Пора было закругляться. Сворачиваться мы начали часов в восемь. К половине девятого мы, распаренные, довольные и пьяные, выбрались под тихо падающий снег. На улицах поселка было тихо, людей не видать нигде. Следы дня давно исчезли под мягким слоем снега, как и не было их вовсе. Если бы в панельных двухэтажках не горели окна – то совсем необитаемый населенный пункт. Вероятно, по выходным тут народ устраивает какие-нибудь гульбища, но сейчас люди готовятся к новому трудовому дню, в отличие от нас, бездельников.

Мы упорно шли провожать Володьку, но когда добрались до его квартиры, то они с напарником решили добавить. Как ни странно, к решению положительно отнеслась супруга Вовки Аленка и побежала накрывать на стол. Вечер намечался мощный, и я понял, что мне тут не стоит отсвечивать, ибо нехорошо малопьющему разбавлять дружный коллектив. Пришлось сослаться на головную боль и общую усталость. Автолыч, хоть и прилично датый, но понял меня с полувзгляда. И когда Вовка запротестовал, заступился:

– Он от Челнов рулил, устал.

Аргумент убедил Вовку и Аленку. Они нагрузили меня еще связкой плотвы и пожелали спокойной ночи.

Выбравшись на улицу, я набрал грудь свежего воздуха, насколько хватило объема прокуренных легких. Задержал внутри, немного посмаковал и выдохнул резко, чтобы выгнать на улицу весь застоявшийся сигаретный дым. В груди защекотало, я закашлялся и повторил процедуру. Здешний воздух буквально тек, словно чистейшая вода, только очень легкая. Летом все иначе, и я бы не рисковал так глубоко вдыхать. Здешняя пыль не самая полезная. Слишком уж близко к Белоярской атомной станции ей приходится болтаться. Сейчас – другое дело. Вся радиация спит под снегом до весны.

До проходной я добрался без приключений. А там случилось вдруг чудо! На вахте дежурила та самая рыженькая барышня, что вспоминалась мне весь долгий сегодняшний день. И вечер. Пиво ли так поработала, баня ли, а может, все вместе, но улыбка начала меня слушаться.

– Здравствуйте! Можно я пройду?

– Да, конечно, вы же в списке есть.

На меня на какое-то время напал столбняк, ибо слова собеседницы проникали в мой мозг довольно медленно. Соответственно, и слова застревали на выходе. Я только и мог, что стоять, глупо улыбаться и смотреть в глаза собеседнице. Она с недоумением взирала на меня, явно ожидая продолжения.

– Мнэ-э-э, ну так, это… Знаете, я там спросить, поинтересоваться можно?

Она прыснула, но тут же попыталась сделаться серьезной. Ей это толком не удалось, и она оставила улыбку.

– Я думаю, что можно, – ответила вахтерша.

– Акаквасзовут? – коротко выпалил я очередь из заранее подготовленных и выверенных с точностью до миллиграмма букв.

– Настя, – похоже, что я спросил то, что должен был, за что меня снова ожгло удивительным, исполненным радости и нежности взглядом.

– Настя… – повторил я зачем-то и развел руками.

– А вы Василий, я знаю.

– Да, да, конечно! Лучше просто Вася.

Я вдруг понял, что суечусь и снова пытаюсь заныкать свои ладони с глаз долой.

– Вы извините, я побегу. У меня там суп надо… Ну, чай который.

– Ну если чайный суп, то идите, конечно! – она снова прыснула.

– Да, пойду, пожалуй.

Выйдя на улицу, я остановился и отдышался. Чайный суп, значит. А чай, к слову, не помешал бы. Но нет сахара! Мы лопухнулись и не купили столь нужный продукт. А без него напиток потеряет половину вкуса. У вахтерши-то наверняка был сахар. Надо попросить, а завтра куплю и отдам.

Тут я сообразил, что стою и придумываю для себя любой повод, чтобы вернуться. Чтобы снова уловить этот неистовой взгляд. Что делать, сильнее меня все это, намного сильнее. Наверное, и робость мне дана, чтобы сдерживать порывы. Я повернулся и открыл дверь.

– Что-то еще?

Удивления вахтерша не выказала, да и интонация больше казалась утвердительной, чем вопросительной. Она знала! Черт возьми, она понимала в происходящем куда больше меня.

– Да, Настя, хотел у вас сахара для чая попросить.

Она чуть помедлила с ответом, затем тихо, с ласковыми нотками в голосе сказала:

– Здесь у нас весь сахар закончился. Я скоро сменюсь и принесу вам свой, из дома.

– Настя, я не хочу вас напрягать. Если сложно, я обойдусь без сахара.

Однако после своей тирады я вдруг понял, что если без сахара и вправду обойдусь, то без нее уж точно нет.

– Ничего страшного. Сменщица через полчаса придет, и я к вам заскочу.

– Смотрите, если не трудно…