Островок Вневременье

Автолыч еще похрапывал. Прихватив полотенце и мыльно-рыльное снаряжение, я пошел отстаивать коротенькую очередь из таких же ранних пташек. Точнее, пташек было всего две, и одна из них как раз впархивала в санузел, сменяя вышедшего. Минут через пять за мной встал Автолыч, а разбойничьего вида кавказец проскользнул в освободившуюся комнатку.

– Доброе утро! – поприветствовал меня сияющий Автолыч.

– Доброе!

– Выспался?

Я на миг задумался, прислушиваясь к себе. В принципе – да, выспался, но с большим удовольствием передал бы руль напарнику и подрых на пассажирском сиденье. К сожалению, в списке возможностей такой вариант отсутствовал, как и тот, чтоб еще денек провести в гостинице. Впереди чуть меньше семи сотен верст. Что ж, я все же больше готов стегать в одну харю, нежели не готов. А значит – выспался.

– Ага, выдрыхся! – утвердительно киваю.

– Хорошо!

Автолыч, безусловно, заметил паузу, но вида не подал. Значит, последит за мной, чтоб если начну клевать носом – разбудить.

Дверь открылась, и тщательно выбритый кавказец вышел из санузла. Вот совсем ведь другой человек! Не разбойник уже, а вполне себе даже интеллигент. Он кивнул, что освободил место, я так же вежливо поблагодарил, заперся и проделал весь утренний ритуал. Нет, не очень весь: морды лица бритвой касаться не стал – оставил для дома. Как-то стремновато скрести себя в не самом чистом помещении. Ко всему, я обрастаю гораздо медленнее, нежели тот южанин, и потому щетину могу позволить себе носить пару дней, не опасаясь, что какой-нибудь обожатель идей Ломброзо настучит на меня правоохранителям.

Выехали мы удачно. Народ только начал просыпаться. Когда кибитка перевалила через все мосты и выбралась на трассу, я вспомнил, что снова забыл поздороваться со своим другом, работавшим на станции. Ну, если на чистоту, то и не забывал, просто старательно себе пудрил мозги, будто забыл. Не хотелось здесь задерживаться – манила трасса. Ее голос подобен зову голодного вампира, как он описан в книгах. Такому призыву невозможно противостоять, он подгоняет и отсекает все лишние мысли. И вот уже азартно давишь на газ, выходишь на обгон, оттормаживаешь, играешь в кошки-мышки с гаишниками, уворачиваешься от аварий. Все-все сторонние желания тихо сохнут в сторонке вместе с совестью, чтобы потом накинуться и разрывать душу. Все потом, все потом, все потом…

На выездном чувашском посту нас тормозят. Вылезаю. Гаишник тыкает палкой в сторону вагончика.

– Иди туда.

Причину спрашивать бесполезно, и не за чем, в сущности. И так все понятно. Вхожу. Там уже сидит бедолага с самым разнесчастным и виноватым видом. Наверное, это его белый жигуленок стоит по ту сторону на обочине. Водила что-то блеет про трезвость, хмурый мент пишет протокол. Ко мне подходит другой гаишник и сует по нос дно, отрезанное от пластиковой бутылки.

– Дыхни.

Как же надоело одно и то же! И почему у здешних ментов фантазия такая скудная? Хоть бы мочу нюхали на предмет курения анаши – все прикольней. Пожимаю плечами и выдыхаю в пластик все, что собрали за время пути легкие. Мент внимательно нюхает «алкометр», а меня почему-то начинает подташнивать. Вредная и противная же у парня работа. Нюхать чужое дыхание целый день – меня бы вырвало, честное слово.

– Пил вчера? – полуутвердительно спрашивает гаишник.

– Нет, – отвечаю твердо, не собираясь вдаваться в подробности.

– Пахнет же! – врет мент, как сивый мерин.

Что ж, теперь все нормуль. Понимая, что этот козел пытается взять меня на пушку, я однообразно отбрехиваюсь.

– Мне вообще пить нельзя. Желудок, вот… – сообщаю я трагическим тоном, тыкая себя пальцем в брюхо.

Кстати, не так уж и вру. После дембельского восемьдесят девятого, который мы встретили одеколоном «Гигиенический», разлитым по мыльницам, я не могу пить ничего крепче обычного вина. Все, что содержит больше пятнадцати процентов спиртяги, шустро убегает тем же путем обратно, да еще прихватив закусь. И устойчивое же отвращение получилось! Не проходит оно с годами, хотя иногда я очень жалею, что не могу нажраться.

– Вообще-вообще? – у мента в недоверчивых оловянистых глазах намек на сочувствие разве что не мелькает.

– Абсолютно, – делаю совсем мрачное лицо и киваю головой.

– Езжай, – он сует мне документы и со вздохом машет рукой, словно выпихивает из вагончика вслед за мной и проблемы с желудком.

Иду к двери, мельком глянув на другого водилу. Тому уже целиком лист протокола накатали. Мужик, похоже, конкретно не прошел проверку на пластиковом «алкотестере». Как такое возможно-то? Тогда бы он кривым в хлам должен был быть. Вероятнее всего – простачок попался на уловку. Теперь его не выпустят, пока не выпотрошат. И мне не жалко мужичка, если честно, ни капли сочувствия. Если человек верит, что менты бывают хорошими и честными, что они следят за соблюдением правил и справедливы, то пусть оплачивает эту веру. Любой представитель власти заботится в первую очередь о своем кармане, твои интересы ему абсолютно безразличны. Аксиома. Лучше об этом знать, чем платить.