Острый каблук

— Я так и понял, — с улыбкой проговорил Грифф. — Я сам позабочусь об этом. Я обещал Мардж, что отвезу ее домой, и сейчас для этого, как мне кажется, самое подходящее время.

Он сам удивился тому, с какой легкостью ложь слетает с его губ.

— Но мне кажется, что еще не время уезжать, — сказал Макуэйд.

Грифф пожал плечами:

— А мне кажется, самое время.

— Домой? — пробормотала Мардж. — Врмя ехть домой, готова.

— Мне кажется, она хотела бы остаться, — сказал Макуэйд. За все время их разговора он ни разу не улыбнулся, а глаза его все так же полыхали огнем. Он неотрывно смотрел на Гриффа, словно хотел убедить его одной лишь гипнотической силой своего взгляда.

— Я всегда не прочь поспорить, — сказал Грифф, — но Мардж едет домой.

Внезапно Макуэйд отступил от нее. Мардж качнулась, но Грифф тут же подхватил ее и обнял за талию.

— Вы прямо как пояс целомудрия двадцатого века, — жестко проговорил Макуэйд.

— Послушайте… — начал было Грифф, но тут же приказал себе замолчать. Он чувствовал, что может возникнуть проблема, а в желудке словно образовался тугой комок.

— Нет-нет, забирайте ее, — сказал Макуэйд. — Я взял за правило никогда не спорить из-за потаскух.

Мардж резко подняла взгляд, однако последняя фраза Макуэйда так и не проникла в глубь ее захмелевшего сознания. В какой-то миг Гриффу захотелось врезать ему по физиономии. Он почувствовал, как напряглась рука, но он все же заставил себя остановиться и разжать кулак. И в этот момент Макуэйд улыбнулся, рот утратил недавнюю жесткость, в уголках глаз появились лукавые морщинки. Он протянул руку:

— Без обид, Грифф?

Пару секунд Грифф смотрел на протянутую руку. Он колебался, говоря себе, что не следует принимать этого проявления дружелюбия, но потом вздохнул и также протянул руку.

— Без обид, — сказал он, чувствуя неожиданное облегчение.

— Ну разумеется, без, — кивнул Макуэйд. — Победителю принадлежит…

И в этот момент его рукопожатие стало крепчать.

Грифф не ожидал столь неожиданной хватки. Он предполагал, что они обменяются вялыми пожатиями, но сейчас почувствовал, как пальцы Макуэйда все сильнее сдавливают его ладонь. Он даже растерялся, ошибочно приняв предложение Макуэйда за знак примирения. Но чувство растерянности прошло, едва не сменившись криком боли, который готов был сорваться с его губ. Рефлекторным движением он отдернул руку, но не тут-то было — она была прочно зажата пальцами Макуэйда. Он увидел, как напряглись мускулы на скулах Макуэйда, тогда как хватка стала напоминать клещи, сдавливая кости его ладони, вызывая боль в запястье, острую, пронзительную боль, метнувшуюся к плечу, а оттуда к самому мозгу. Он снова попытался было вырвать руку, но Макуэйд ее по-прежнему не отпускал.

Теперь Макуэйд снова улыбался; скулы его были по-прежнему напряжены, зубы крепко стиснуты. На лбу выступил пот, как будто усилие, вкладываемое им в эту железную хватку, выдавливало влагу из его тела.

Одной рукой Грифф обнимал Мардж за талию, другая рука была вытянута вперед, оказавшись зажатой словно в стальных тисках. Он надеялся, что Макуэйд резко разожмет ладонь, и потому старался не выказать мучившую его боль и не закричать. Однако тот не останавливался, причем ничто не указывало на его намерение сделать это. Напротив, пальцы Макуэйда продолжали сжиматься все туже, пока рука Гриффа не превратилась в пульсирующий комок изодранных, искромсанных нервов, издававших безмолвный вопль.

Внезапно все его тело, весь разум, вся его сущность словно переместились в эту правую руку — ладонь и пять пальцев. Рука как бы превратилась в самостоятельное существо, обладающее собственным разумом, собственной душой и сотней пронзающих, парализующих проявлений боли, которая колола, жгла, разрывала и ломала его естество. Грифф чуть приоткрыл губы, закрыл глаза, но затем стиснул зубы и даже услышал, как они стукнулись друг о друга. Боль, исходившая из руки, стала невыносимой, и теперь она, как самостоятельное существо, готова была зайтись в крике.

Внезапно он ощутил слабость и головокружение. Левая рука соскользнула с талии Мардж, которая тут же качнулась и стукнулась спиной о стенку. Но теперь ему уже не было никакого дела до Мардж, его заботила лишь безмерная боль в правой руке, которая, как гриб, вырастала из ладони и охватывала все тело. Он отчетливо видел перед собой лицо Макуэйда: губы растянуты и чуть приоткрыты, зубы плотно стиснуты, в бровях застряли капли пота. Но потом это видение стало меркнуть, и он понял, что если Макуэйд не отпустит его руку, то потеряет сознание. Внезапно ему захотелось взмолиться, попытаться упросить Макуэйда отпустить его, разжать пальцы, чтобы остановить эту проклятую боль. Он старался сдержать крик и в какой-то момент задался вопросом, зачем он это делает, но тут же понял, что сражается не с собственной слабостью, но с силой Макуэйда.