От «Акиры» до «Ходячего замка». Как японская анимация перевернула мировой кинематограф

Центром фантастического пространства фильма, конечно же, является лес, который противостоит цивилизации Татары. С точки зрения определения сверхъестественного Фрейдом как чего-то неизвестного, но одновременно до жути знакомого (unheimlich в оригинале по-немецки), лес подходит под него как нельзя лучше. Для Миядзаки величественный лес существует, как закопанная архетипическая память. По словам критика Кадзухико Комацу, лес «Принцессы Мононоке» основан на изученных Миядзаки материалах в области исторической экологии, в частности, на трудах Сасукэ Накао, который писал о происхождении сельского хозяйства в Японии. Для Миядзаки чтение этих произведений было почти духовным откровением. Сам Миядзаки говорит:

«Прочитав [Накао], я почувствовал, что мои глаза устремлены к далекой высоте. На меня подул ветер. Каркас национального государства [кокка], стена, символизируемая словом «расовые люди» [миндзоку], тяжелый груз истории – все бежало от меня, и дыхание жизни из вечнозеленых лесов проникло внутрь. В этой книге все было сплетено воедино: леса святилищ Мэйдзи, по которым я любил гулять; теории о сельском хозяйстве в Синсю в период Дзёмон; зарисовки повседневной жизни в Яманаси, которые моя мать любила рассказывать, – и она показала мне, от кого я произошел»[284].

Миядзаки считает, что он и, предположительно, другие японцы являются духовными потомками «глянцевых лиственных лесов», которые, по теории Накао, покрывали Японию до того, как в стране стала доминировать рисовая культура.

С появлением рисовых полей культура выращивания риса начала вытеснять дикую природу, и к XX веку она почти полностью исчезла из современной Японии[285]. Миядзаки полагает, что исчезающие леса до сих пор духовно привлекают обитателей развитых городов, и именно этот факт он хотел наглядно показать в образе леса шишигами. Он объясняет: «Если бы вы открыли карту Японии и спросили, где находится лес шишигами, в который отправился Аситака, я не смог бы вам ответить, но я действительно верю, что каким-то образом следы такого места все еще существуют в душе человека»[286].

В этой интерпретации лес Сисигами – это место магического и духовного обновления. Его конструкция объединяет исторические исследования Накао, архетипические синтоистские верования и собственное воображение Миядзаки. Волшебные качества леса ярко проявляются в непревзойденной анимации и исключительной работе с цветом. В отличие от пастельной палитры многих фильмов режиссера, лес «Принцессы Мононоке» оформлен в темно-зеленых и коричневых тонах, с редкими лучиками света, проникающими в глубины тихих лесных чащоб. Ночные сцены поражают еще сильнее, особенно видение шишигами под лунным светом, когда он превращается в детарабочи, огромного фантома ночи, который является его альтер эго. Эти сцены могут свидетельствовать о том, что лес в «Принцессе Мононоке» является классическим примером традиционной японской оценки природы. В самом деле, своей глубиной, мощью и красотой лес действительно передает дух древней японской поэзии, в частности длительные воспевания природы в синтоистском стиле в сборнике стихов X века «Манъёсю». Важно отметить, что Миядзаки радикально опровергает любые традиционные стереотипы. Несмотря на свою красоту, лес имеет мало общего с традиционным японским ландшафтом, который достиг своего апогея в период Муромати. Под влиянием духовенства дзен пейзаж Муромати был замкнутым, тщательно ухоженным и безопасным каркасом дзен-сада. В отличие от него лес Сисигами – это дикое и опасное место, которого постоянно избегают человеческие персонажи в фильме. Это не убежище, а очаг мести.