ОТ АВТОРА

У неё мелькнула надежда, что Шуру могут вернуть и оста­вят с ней. Немка, видимо, выбирает самых крепких, здоровых, хотя их очень мало, а Шура выглядит здоровее других.
Комендант охотно вернул к столу «номер 109». Но он по­нимал, что желания этих русских и даже его, Штейнера, не­достаточно. Нужно, чтобы девочка понравилась покупатель­нице.
Шура снова появилась у стола. Люся делала ей какие-то непонятные знаки. Шура растерялась, не понимая намёков. А Люся просто хотела, чтобы Шура улыбнулась немке. В са­мом деле, улыбка у Шуры такая, что даже эту фрау заставит обратить внимание. К тому же у Шуры прекрасные зубы, а немка, видно, придаёт этому немаловажное значение. Она у всех смотрит зубы. Штейнер долго убеждал в чём-то немку. Та сдержанно улыбалась ему, но в конце концов произнесла ба­сом одно единственное, зато всем понятное слово «гут». Ре­бята облегчённо вздохнули — они будут вместе! Шура радо­стно сжала руку подруги.
Ведь достаточно было этой разжиревшей фрау сказать «нет», и Шуру разлучили бы с подругой, оставили бы в лагере. Она совершенно бесправна — она, отличница учёбы, командир звена, пионерка Шура Трошина, привыкшая сознавать, что имеет право на уважение. А вот теперь с ней обращаются, как с вещью, как с животным. Хуже чем с животным! Комендант ведь никогда не ударит попусту свою собаку, а мальчики го­ворят, что Толю убил он. Сам убил.
Может быть, Жора догадался, о чём думает Шура. Подняв голову, Шура встретила его серьёзный, полный сочувствия взгляд. Жора сказал что-то Вове, стоявшему между ним и Шу­рой, и тот, наклонившись, быстро прошептал Шуре:

—     Главное – крепко держаться вместе, помогать товари­щам и, как бы ни было тяжело, помнить, что ты советский человек.

Шура тоже только взглядом могла поблагодарить Жору за то, что он заметил её слабость и захотел помочь. Да и помог! Если разобраться, то сейчас они всё-таки одержали малень­кую победу: остались вместе. Пусть маленькая, но победа!

—    Забрать вещи! — приказал полицейский.

Ребята переглянулись. Ведь совсем недавно, несколько ми­нут назад, угроза разлуки была такой близкой, что теперь им страшно было расставаться хотя бы на полчаса. Они нехотя разошлись по баракам.

—      Вам повезло: вы хоть не будете дышать этой вонью и есть гнилую капусту,— вздохнул, прощаясь с друзьями, Андрей, тот самый мальчик, который в первый же день нагрубил по­лицейскому и почти одновременно с Жорой объявил войну «гроссмясорубке».

—     Это ещё неизвестно! — Вова успокаивал Андрея, но втайне и сам надеялся, что жить им будет легче, и сожалел, что Андрей остался в бараке, не пошёл на этот «смотр».

—     Ну, уж хуже не будет! — покачал головой Андрей.

—     Кто знает! А вдруг там ещё хуже? Что мы тут можем знать! Толя тоже ничего не знал о том, где смерть ждёт его. Только успел обрадоваться, что умыться дали, а вот видишь, нет уже больше нашего Толи…

Ребята утихли. Снова охватила их тоска и страх за бу­дущее.