От «Черной горы» до «Языкового письма». Антология новейшей поэзии США

Это вопрос не линейного «влияния», а письма как диалога со всей сетью предшествующих и современных текстов, с традицией, с культурой и языком, которыми мы дышим и живем, определяющими нас даже тогда, когда мы в процессе их создания.

Многие из нас сознательно применяют этот процесс как технику, используя, коллажируя, трансформируя, «транслируя» фрагменты из чужих работ.

Я, ЖЕНЩИНА:

Этот факт определенно формирует мое письмо: тематически, этически, в осознании социальных норм, маргинальности – но не предопределяется исключительно этим.

Лакан несуразен в своих попытках навязать фаллический культ означаемому – и нечестен перед собой, когда говорит о гендерном нейтралитете.

В то же время я не вижу большого смысла в наклеивании этикетки «женское» к чему-либо. (Хотя мне и импонируют некоторые идеи, например Джоан Реталлак и Люс Иригарей, о феминном как «множественном», вмещающем все формы, сговаривающиеся против любых монолитных, монотонных, однолинейных универсумов.)

Я не очень понимаю, что такое «женский язык», «женский стиль письма». Ведь писатель или писательница сами по себе – лишь одни из участников процесса письма. Другой участник – язык, во всем своем спектре. Не какой-то язык, который женщины должны «отвоевать» (Острайкер). А тот самый язык, в который вступает поэт и который принадлежит на равных и матерям, и отцам.

КОММУНИКАЦИЯ:

После того как я пересекла Атлантику, мои фонемы угнездились где-то между немецким и английским языками. На обоих я говорю с акцентом. И это спасло меня от иллюзии «владения» языком. Я вхожу в него под косым углом, сквозь трещины, мельчайшие различия.

Я не «пользуюсь» языком как таковым. А взаимодействую с ним. Коммуницирую не посредством языка, а вместе с ним. Язык для меня – не инструмент, а медиум, бесконечно превосходящий любые интенции.

Что срезонирует – неподконтрольно мне. Если стихотворение срабатывает (и получает шанс быть прочтенным), оно наверняка возбудит в читателе вибрации, переживание языка – в той мере, в какой язык определяет нас как человеческих существ. Вальтер Беньямин: «Само искусство также предполагает телесное и духовное существование человека, однако ни в одном своем произведении оно не исходит из человеческой способности к восприятию. Ни одно стихотворение не предназначено читателю, ни одна картина зрителю, ни одна симфония слушателю»[275].

СМЫСЛ, в особенности ГЛУБИННЫЙ:

Все, что я здесь говорю, – на поверхности; но только так и можно действовать. Мне нравится образ из «Дон Кихота», где перевод с языка на язык уподобляется плетению гобелена: ты сидишь с его обратной стороны, с кучей всяких ниток и узоров для каждого цвета, но что в итоге выйдет на другой стороне – тебе неведомо.

Так и с писательством. Работаешь над техническими деталями, над мастерством. Создаешь какие-то удачные блоки, сцепляешь их. Все навязчивые идеи и заботы идут здесь в ход, о чем мы бы ни писали.

Совсем другое дело – каковым будет «смысл» текста. Можно только надеяться, что в нем будет проблеск той недостижимой цели (которая парадоксальным образом служит и его матрицей), концентрации, безмятежности тех моментов, когда кажется, будто мы выдернуты из самих себя и из времени.

Генри Торо: «Ничто не стоит быть сказанным, ничто не стоит быть сделанным – разве только как пленка, об которую могут биться волны молчания».

II. ПРАКТИКА

«У меня и мыслей-то нет, только методы, как заставить язык мыслить, брать верх и меня за руку. К осмыслению или оскорблению, с растянутым синтаксисом поверх правил, силовых отношений, сплавляя уклон отвеса, тягу глаз…»

(«Форма / Взятия / Всего

»)

1. ИССЛЕДУЯ ПРЕДЛОЖЕНИЕ:

Напряжение между строкой и предложением. И особенно – между предложениями. Эрозия их границ. Притирка друг к другу, к большей (тотальной?) связности.

В двух своих книгах – «Агрессивные методы случайного незнакомца» и «Дорога везде, или Стоп этому телу» – я работала над тем, чтобы объект одной фразы опрокинуть и сделать субъектом следующей без повторений:

Преувеличения кривой
раз за разом обменивается
возле тебя в машине
по кускам дорогу собирает
с влажностью ночи
силой псевдосна
удары сквозь наши тела
отвергли их жидкую глубину
в пользу вечно опасного следствия
заря кровоточит своим последствием
готовых знаков