От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г.

С первым же отходящим вечером поездом я с полком 300 человек выехал. Прибыв в Кизетеринку, поступил в распоряжение генерала Каледина. Забыл упомянуть, что генерал Алексеев, отправляя меня в помощь генералу Каледину, еще добавил: «Необходимо, чтобы и наши части помогли казакам, гостеприимством которых мы пользуемся».

Утром 30 ноября 1917 года генерал Каледин из бывшей при нем казачьей батареи открыл огонь по окопам, вырытым большевиками за чертой города, и отдал приказ атаковать окопы. Немногочисленные казачьи сотни атаковали в конном строю; я, развернув полк в цепь и развив возможно сильный ружейный огонь по окопам, начал атаку. Перед началом атаки у меня произошло столкновение с кадетами, они желали идти в атаку, а мне жаль было их пускать, и я пошел на хитрость, сказав им, что т. к. нет полевых телефонов, то атаман приказал кадетам стать цепочкой на 50 шагов дистанции друг от друга и, перебегая, передавать приказания атамана и обратно донесения наступающих. С кислыми лицами кадеты выполнили задачу, и действительно немного бегать им пришлось. Когда атака стала приближаться к окопам противника, то коммунистическая демокрадия храбро разбежалась, и мы вошли в Ростов, не встретив там никакого сопротивления. Генерал Каледин, заняв город, назначил там своего коменданта. Генерал Каледин с казаками вернулся в Новочеркасск. Я же, не получив ни от кого никаких приказаний, решил остаться с полком в Ростове, дабы большевики опять его не заняли.

4 или 5 декабря ко мне в Ростов приехал генерал от кавалерии Эрдели и передал устный приказ генерала Алексеева полку вернуться в Новочеркасск. Я ответил, что немедленно выезжаю, и добавил, раз генерал Алексеев, наконец, принимает на себя высшее командование, чему я очень рад, то прошу доложить, что до сих пор полк жил и кормился на мои деньги и на милость лазаретных сестер, и я прошу в этом отношении мне помочь. Генерал Эрдели молча вынул 5000 рублей и передал мне. Поясню, как у меня получились мои деньги; кроме своих личных денег, в небольшом количестве, я в самом начале, через несколько дней по приезде в Новочеркасск, получил извещение из банка, что на мой счет получено 40 000 рублей и письмо от оставшегося в Киеве квартирмейстера моего развалившегося запасного Георгиевского полка, в котором он сообщал, что полк весь разошелся. В Киеве нет никаких военных властей, и идет разгул и грабежи, массы населения бегут из Киева, и он, узнав о моем призыве, посылает мне на мои формирования хранившиеся в денежном ящике сорок тысяч рублей. Честный был русский человек. И еще прибывшая из Москвы сестра милосердия Нестерович-Берс вручила мне 3000 рублей на мои формирования.

5 декабря я с полком вернулся в Новочеркасск и опять расположились в нашем лазарете на Барочной улице.

Генерал Алексеев уже переехал из вагона в один из домов города, имел уже около себя охрану и кое-какой, немногочисленный правда, штаб. По его распоряжению полковник Борисов начал формировать батальон юнкеров, а полковник X (фамилию забыл) начал формирование кавалерийского полка, пока еще безлошадного, из прибывающих офицеров-кавалеристов. Все эти формирования, а также и допущение для формирования множества ячеек из трех человек одного полка, очень не торопившихся с формированием, разбивали силы по мелочам и очень мешали пополнению моего полка, представлявшего единственную боевую силу. Этими распоряжениями и ограничилась пока вся деятельность генерала Алексеева. А когда в середине января 1918 года пришлось по-настоящему воевать с наступавшим на Дон корпусом Сиверса, то вся тяжесть борьбы пала на мой Георгиевский полк, которому генералы Алексеев и приехавший Деникин помешали достаточно пополниться.

5 декабря 1917 года я был уже в Новочеркасске. При мне стали съезжаться в Новочеркасск высшие генералы. В декабре приехал генерал Деникин с генералом Романовским, Элснер и еще мне не известные генералы. «Основателя, первосоздателя» добровольческой армии генерала Корнилова еще не было. Стал открываться огромный штаб с массой адъютантов, ординарцев, комендантов и десятков разных начальников; как грибы росли всевозможные учреждения: медицинские, инженерные, казначейские, снабжения, столовые, где хорошо кормились, уже насчитывающиеся сотнями, разные ненужные штабные, а я продолжал кормить свой Георгиевский полк на свои деньги и по милосердию сестер лазарета, а на мой доклад через генерала Эрдели генералу Алексееву о продовольствии для моего полка ответа не последовало. С заведующим лазарета я имел очень печальный разговор: он сообщил мне, что и деньги и пищевые продукты, имевшиеся у него в запасе, приходят к концу, и что он уже не сможет в ближайшем же времени помочь мне кормить моих людей. Было над чем призадуматься. Меня начало охватывать беспокойство, что Георгиевский полк до сих пор не был причислен ни к какому интендантству, ни к отделу снабжения.