От чистого истока я начинаю путь (СИ)

— У тебя глаза, как безмятежное небо. Я их запомню, Стивен, — губами касается небритой щеки, а подсохшая корка от ранки царапает кожу. — Это тебе на удачу, бро.

Вот сейчас уедет, и я ее больше никогда не увижу. Опять я не у дел.

— А знаешь что, дай мне руку, Стивен Грант Роджерс, — хватает меня за запястье, а я сжимаю в ответ. — Если мы встретимся еще раз, то я пойду с тобой в кино или куда позовешь. Обещаю, — кожу под пальцами покалывает, как от электричества.

Так в ноябре 1942 года я в последний раз видел странную девушку Асту. Дома я нарисовал ее, как запомнил. Освещенная костром, смотрит в небо, твердо стоящая на ногах, волосы откинул назад морской ветер, в руке дымится трубка с табаком. Баки долго смеялся и говорил, что я, видимо, выпил слишком много и просто придумал ее от скуки.

А в апреле 1943 я стал участником операции «Перерождение».

====== Глава 2.Три имени и Старый Филин. ======

Я ошиблась. Война, развязанная Германией, не моя. Душа Мира подавала настойчивые намеки не лезть, куда не просят. Еще на пляже при мысли рвануть в порт и пробраться на грузовое судно, следующее в Старый Свет, мне в лицо чуть не врезалась ворона. Потом воробей на набережной. А когда на одной из улиц Бруклина на меня чуть не насрал голубь (вестник мира, блин), я все же оторвалась от планирования маршрута на фронт. Наглая птица, хлопая сизыми крыльями, приземляется на деревянную статую индейца у табачной лавки. Может, это намек?

На вокзале стою около огромной карты, пока Стивен отошел на минутку. Крупные города, конечно, хороши, чтобы затеряться, но слишком шумные. Да и рано мне пока жить в них. Там, на пляже, проливая вино, я почувствовала отклик. Как будто мать легко погладила по голове, проходя мимо. Придется дичать и жить в глуши, желательно рядом с какой-нибудь сектой — всегда можно будет сделать вид чудачки, что ушла в затворницы на почве мистики. Что ж, поживу на природе.

На соседней стене ярким пятном висит реклама заповедника Сагамок. Хм, это ведь на канадской стороне Великих Озер. Еще лучше — обвешаюсь бусами и амулетами, прикинусь сумасшедшей белой скво, и меня очень быстро перестанут принимать всерьез.

В кармане лежит билет до пограничного Буффало, там пересеку границу и сяду на автобус до Большого Садбери. А дальше на попутках. Злых водителей можно уже не бояться — прежняя сила потихоньку начала возвращаться. Пока мой бро не видел, я бросала в огонь куски сыра и хлеба как подношение. Сгорали они почти мгновенно, не оставляя даже пепла. А у меня тем временем во время эмоционального подъема опять начали бесконтрольно чесаться зубы и уши. Пришлось на всякий случай подпоить Стивена, чтобы он ничего не заметил. И, видимо, у меня это получилось, потому что уже у автобуса он уговаривает меня остаться. Не могу, мой славный бро. Мне надо спрятаться — в ближайшие несколько лет о стабильности можно забыть. А ты можешь и не дожить до нашей новой встречи. Я ведь вижу, как ты иногда задыхаешься, какое слабое у тебя тело, а помочь пока не могу. Поэтому и заключаю с тобой новый договор. Если через несколько лет твое сердце еще будет биться, а небо в глазах не померкнет, мы встретимся. И я не дам тебе умереть. Обещаю.

Хм… А мне нравится Канада. Деревья тянутся к небу мачтами кораблей, камни покрыты лишайниками. Воздух чистый настолько, что запах дыма и коптящегося мяса слышен еще на повороте к индейской резервации. А ведь до первых домов как минимум два километра по разбитой колее. Да, места глухие. Поэтому пришлось продавать все самородное золото в Большом Садбери и прятать деньги в нижнем белье. Надеюсь, в Сагамоке есть магазин.

Где-то на половине пройденного пути на дорогу лениво выбегает волк. Ахтыжблядь! Всего мгновение — и я обнажаю отросшие зубы и шиплю на него рассерженной кошкой, а бедные мохнатые уши нещадно сдавливает надоевший тюрбан. Ну вот как так-то? Даже подумать не успела — все получилось само собой, как отдернуть руку от горячего чайника. Строить мне шалаш в лесу, по-любому. Чертова благодарность от Мира Моухар!