От Данте к Альберти

Душевное смятение Петрарки отчетливо чувствуется в его произведении «О средствах против счастливой и несчастной судьбы». За человека борются, пишет Петрарка, две силы — судьба (fortuna) и добродетель (virtus). Человеку свойственно стремление к счастью, но счастливая судьба, радости материального характера опасны для человеческого духа, так как богатство — источник зла, зависти, оно превращает людей в неразумных зверей.

Не менее гибельна для человека и несчастливая судьба, порождающая скорбь, страх, а следовательно, болезнь души. Но человек может одержать верх над судьбой с помощью добродетели и мудрости. Мудрым безразличны богатства, они будут пользоваться ими умеренно, ибо истинное благо заключено в человеческой душе. Самопознание (cognitio. sui) помогает человеку понять всю иллюзорность и земного счастья, и земных страданий, а познание природы (cognitio naturae) — осознать, что страдания вытекают из вечных законов природы. В конечном итоге удары судьбы даже благотворны: они дают человеку возможность испытать свои силы, проявить добродетель.

Эти мысли, несомненно, обнаруживают сильное влияние римских стоиков, на которых он в этом трактате (как и в «Моей тайне») неоднократно ссылается. Но далее Петрарка расходится с ними: не принимая полностью учения стоиков (как и христианских теологов) об абсолютной ничтожности всего земного, он говорит о благородстве, разуме и творческой силе человека. Во второй книге трактата, в диалоге между Скорбью и Разумом, последний заявляет: «Разве у вас (людей. — М. А.) мало оснований для радости?…ум, память, способность предвидения, красноречие; столь многие изобретения, столь многие искусства, одни — полезные душе, другие — телу… удовлетворение потребностей, к тому же все разнообразие вещей, которые удивительным и невыразимым образом служат не только вашим нуждам, но и услаждению: вся сила корней, соки трав, прелестная пестрота цветов, гармония, порожденная противоположностью множества запахов, цветов, вкусов, звуков, такое обилие живых существ в воздухе, на земле и в море… созданных только для того, чтобы служить людям». Холмы, освещенные солнцем долины, леса, моря, реки и цветущие берега, покрытые росой пещеры, золотистые нивы, виноградники, «изобилующие удобствами города, и деревенский досуг, и свободное одиночество»— все это сотворено для человека, который «занимает самое высокое положение среди всех созданий»^{206}.

Слабый и беспомощный человек бесконечно превосходит зверей, ибо «мать-природа наделила другие живые существа, лишенные разума, крепкой шкурой, когтями и шерстью и лишь человеку дала разум, изобретающий все остальное»: нагой, он создает одежду, украшения, оружие; больной — лечебные средства. И наконец, «никто не может превзойти его достоинством, никто не является… равным ему»^{207}. Поэтому он и укрощает животных, заставляет их служить себе. В одном из писем Петрарка заявляет: «Многое весьма удивительное создал господь… но самое удивительное из всего созданного им на земле — человек»^{208}. Это высокое представление о человеке, о могуществе его разума легло в основу гуманизма.

Петрарка возвещает одну из кардинальных гуманистических идей — настоятельную необходимость познания человека. Путь познания мучителен. В 1362 г., когда Петрарке было 58 лет, он писал другу: «Истину трудно открыть; чувствуя нехватку сил для того, чтобы найти ее, я часто теряю веру в себя и, опасаясь попасть в тенета заблуждений, предпочитаю истине сомнения»^{209}. Вместе с тем Петрарка неоднократно высказывает мысль, что углубление во внутренний мир тесно связано с красноречием, дающим возможность общаться с другими людьми, ибо, обретя себя, человек находит и свое место в обществе (правда, этика Петрарки еще не имела той практической направленности, которая была присуща последующим гуманистам, активно вторгавшимся в жизнь). «Путешествие к открытию собственной души, которое длилось у Петрарки всю жизнь, было в то же время обретением более прочной связи с другими людьми»^{210}. И Петрарка, живет ли он в пустынном месте или в большом городе, делится мыслями и чувствами с друзьями как посредством бесед, так и путем переписки. Его многочисленные письма обращены не только к самим адресатам} но и ко всем образованным людям, в большей мере будущим, чем современным ему. Именно по этой причине он постоянно переделывал (как и другие сочинения) оставленные у себя копии и собрал основные письма в два сборника: «Книги о личных делах» (350 писем) и «Старческие [письма]» (125 писем)^{211}.

Последний сборник он предполагал закончить автобиографией — «Письмом к потомкам», начатой незадолго до смерти и оставшейся незавершенной. Он не сомневался, что не только история его жизни, но и его внешность, характер, склонности будут для них представлять интерес.