От дороги и направо

Тут как раз появилась Наталья с двумя подстаканниками, в которых волновался от качки крепкий красно-коричневый чай. Она протянула их мне аккуратно, чтобы я смог в своём странном положении туловища их забрать. Получилось. Она сказала, что пить чай надо побыстрее, потому как через полчаса или сорок минут будем ехать по Башкирии, где и начнется та самая, та фантастическая огненная феерия «горящая планета». И смотреть её лучше не в окно купе, а с другой стороны, из коридора или тамбура. Доложила она это всё и исчезла.

  Громкое чавканье снизу уже не раздражало меня. Я отхлебнул большой глоток очень горячего чая и понял свою ошибку только  когда из глаз выдавились слезы и на лбу стало сыро от холодного пота. Подождал минут пять. Потом поставил на живот портфель, наклонил его к себе, вынул всё, что в нем было вплоть до зубной щетки. На дне портфеля толстым слоем лежали примятые вещами крошки бывших когда-то городецких пряников. Я доставал их щепотками не спеша и бережно. Щепотку крошек аккуратно закидывал в рот, держал их там до полного удовлетворения вкусом, а потом запивал останки пряника осторожными глотками чая, который хоть и остывал, но медленно. Минут через двадцать я был сыт и снова доволен жизнью. Крошек в портфеле оставалось ещё стаканов на десять чая. Это было оптимистично и укрепляло веру в то, что с голода я не окочурюсь стопроцентно.

Ещё минут десять ушло у меня на спуск из ниши. Сначала я всё уложил обратно в портфель, снял его с живота и прилепил к стенке. Потом пустые стаканы поставил сбоку и акробатическими вывертами покинул нишу, забрал стаканы и отнес их Наталье.

– Посидишь со мной? – без уверенности спросила она, помыла их горячей водой в бойлере напротив открытой двери и поставила  в общий ряд на полочку.

– Посижу, – мне было очень жаль эту молодую женщину. Постаревшую от многолетних пыток железной дорогой и павшую духом от неугаданного заранее семейного краха, от неимения детей и нежданной  гибели родителей. Помочь было нечем, а утешать я просто не умел. Жизнь ещё не научила.

– Может, в «дурака» перекинемся? – Наталья достала старую, затертую колоду.

– Да не играю я в карты. Только в подвижные игры. Футбол, баскетбол, бадминтон  и всё такое.

– И в шахматы не играешь? – она, наконец, улыбнулась.

– И в шахматы тоже, угадала, – мне было неловко. Приперся. Сижу как китайский болванчик, который только фарфоровой головой кивает. И вдруг осенило меня! Вспомнил. – Во! Давай я тебе фокус покажу. Нитка есть? И ножницы.

– Давай, – она достала из своей сумочки большую катушку ниток и маленькие походные ножницы.

Я связал нитку. Получился круг. Растянул этот круг так, что между верхней и нижней нитками осталась узкая полоска.  Потом затолкал обе нитки в одно колечко от ножниц  и натянул. Ножницы болтались на середине. Я надел оба конца ниточного эллипса на Наташины большие пальцы и сказал, что сейчас, не разрывая нитки, сниму с них ножницы.

– Да ладно, – засмеялась она. – И с пальцев нитку не будешь снимать?

Вместо ответа я сделал незаметно две петли возле её левого пальца и убрал руки. Ножницы  рухнули  на коврик при целой, хорошо натянутой нитке.

  Она снова засмеялась. Удивленно и с любопытством в глазах.

– Ничего так! А как это? А меня научишь? Ты что, в цирке работаешь?

– Да какой цирк! В редакции я работаю. Корреспондентом. Фокусу этому отец меня научил. Я только его и умею делать. Нет! Ещё знаю один. Потом покажу. Нам не пора уже «горящую планету» смотреть?

  Она глянула на часики свои, сразу же схватила меня за руку и вытащила в коридор.

За окном было темно. Потолочные фонари в вагоне были, видимо, рассчитаны на то, что в поездах катаются граждане с избыточно острым зрением. Они тлели  как затухающие головешки в костре и похоже было, что тепловоз всю свою энергию употреблял на мощь двигателей и скорость движения, а крохотный остаток своей могучей мощи, которого было бы более чем достаточно для одного толкового охотничьего фонарика, нехотя отдавал  вагонам, поскольку в них пассажирам свет нужен символический, успокаивающий как ночник. Да и чего разглядывать в вагонах-то? Нет в них ничего, на что бы надо было глазеть при ярком освещении.

Постепенно  начали чаще щелкать  раздвигающиеся двери разных купе и коридор потихоньку заполнялся народом. Похоже, один я ехал в этом поезде впервые.

– Ты что, весь вагон  на огненное шоу пригласила? – я легонько дернул рукав Наташиной  блузки.

– Да нет, – она прислонилась щекой к стеклу и поглядела вперед и вправо, по  ходу движения. – Тут многие постоянно мотаются из Алма-Аты в Москву по делам. Ну, из всяких организаций союзного масштаба. На конференции всякие. На ковер к большим начальникам. На выставки разные. Я многих уже в лицо помню.