От этого зависит ваша жизнь. Как правильно общаться с врачами и принимать верные решения о здоровье

Я пошла почтить память сына Дэвида. Все мои коллеги там были. С кладбища мы направились в дом, где жил покойный, чтобы начать семидневный период траура по еврейской традиции — шиву. В доме было полно людей. Как это часто бывает, мы говорили о чем угодно, только не об обстоятельствах произошедшего. От своего друга я узнала, что сыну Дэвида было 25 лет, он учился на факультете компьютерных наук. У него было крепкое здоровье. Во время одной из тренировок по боевым искусствам он потерял сознание. Его в срочном порядке отвезли в больницу, где врачи диагностировали у парня смертельный вирус, поражающий сердце. Сын Дэвида пробыл в больнице почти две недели и так ни разу и не пришел в сознание, после чего скончался.

На мой взгляд, этот случай был связан со множеством медицинских решений. Но одно решение было основополагающим в данной ситуации. Я хотела поговорить об этом с Дэвидом, но мне понадобилось больше года, чтобы на это решиться. Я попросила его о личной встрече. Я струсила: у меня не хватило духу сказать ему, что я хочу обсудить. Он мог лишь предполагать, что разговор пойдет о моей зарплате или об уходе в творческий отпуск.

Впервые с тех пор, как мы начали шутить про шоколадное печенье, я поставила коробку с ним на стол и рассказала Дэвиду о книге, которую пишу. Я начала издалека, но набралась смелости и упомянула главу, посвященную вопросам выбора. Но кто действительно проявил смелость, так это Дэвид: он и глазом не моргнул, когда я попросила его вернуться к тому случаю, когда его сын находился в отделении интенсивной терапии.

Заведующий отделением интенсивной терапии объяснил Дэвиду и его жене Жасмин, что в мозг их сына долгое время не поступал кислород, из-за чего он перестал функционировать. Сердце тоже перестало работать, поэтому парень находился под аппаратом искусственной вентиляции (но интубацию ему не делали).

«Заведующий отделением был очень терпелив, он говорил так четко… — вспоминал Дэвид, — что мы с женой поняли всё с самого начала». Дэвид словно сам не верил своим словам, когда рассказывал мне, какой путь прошли они с женой. У них был здоровый, успешный сын, а затем им пришлось принять тот факт, что они вот-вот потеряют своего первенца. На самом деле они фактически потеряли его уже тогда. Возможно, на восстановление функций мозга можно было надеяться, если бы была зафиксирована хоть какая-то мозговая активность. Однако даже в таком случае восстановить удалось бы лишь незначительные функции. В лучшем случае их сын всю жизнь находился бы в вегетативном состоянии.

Через два дня сердце их сына возобновило работу, как будто ничего не произошло. Но мозг уже перестал функционировать, и вскоре различные системы организма начали отключаться. Сначала перестали работать почки, врачи предложили диализ в качестве решения проблемы. «Без него, — повторил Дэвид объяснения врача, — в организм вашего сына попадет инфекция, которая его убьет».

«Очень уж резко он выразился», — отметила я.

«Возможно, выразился он немного по-другому, но суть была такая, — ответил Дэвид. — Затем мы несколько часов были в раздумьях по поводу диализа. Жасмин, моя жена, была против, ее мнение было более категорично, чем мое. Что мы будем делать, если его организм восстановится? Ведь мозг нашего сына уже мертв. Мы не хотели оказаться в положении, в котором нам придется принимать решение». Но решение принять все же пришлось, диализ проведен не был.

«Эти двенадцать дней в отделении интенсивной терапии кажутся мне одним днем, — говорил Дэвид. — Свет был все время включен, мы не отходили от больничной койки».

Дэвид и его жена решили обратиться к неврологу из другого городского медицинского центра, чтобы услышать еще одно мнение. Он подтвердил слова первого врача, и они почувствовали облегчение.

Какое же это облегчение? В моей голове возник этот вопрос, но я не стала перебивать. По щекам Дэвида катились слезы. Мужчина пояснил: «Что бы мы делали, если бы слова второго врача противоречили словам первого?»

Тем не менее они захотели проконсультироваться с еще одним специалистом, считавшимся одним из лучших в данной области. Врач был очень занят, но им удалось связаться с ним благодаря помощи знакомого. Специалист нашел время и встретился с Дэвидом и Жасмин за три или четыре дня до смерти их сына.

«Он объяснил нам то, что уже сказали другие врачи: мозг нашего сына не получал кислород. Он [сын] больше не вернется. Он никогда вновь не будет в сознании. Не будет воспринимать происходящее. В лучшем случае останется в вегетативном состоянии. Он сказал все то же самое, что и другие врачи. Но то, как он это сказал, его манера речи помогли нам понять и принять ситуацию. Мы приняли решение, что больше не будем пытаться что-то выяснить».

Врач и другие медработники делали всё возможное, они были готовы выслушать другую точку зрения.