От Фарер до Сибири

Когда стемнело и мы устали от беспрестанного катания на лыжах, мы с Высико вкопались в снег в месте, где стояли на привязи олени. В этом «куропаточьем гнезде» было относительно тепло, но когда мои ноги намокли, они неизбежно начали мерзнуть. На следующий день по возвращении в чум я серьезно обморозил лицо – между прочим, то же самое случается со многими аборигенами, чьи лица почти полностью покрыты красной коркой, которая появляется из-за обморожений. Вечером пошел снег, однако мои опасения, что Высико заблудится, оказались беспочвенными. В сумерках он вывел наши сани к чуму. По пути назад мы видели свежие следы диких оленей. У Тидды-удда из птиц помимо куропаток мы увидели синиц двух видов, дятлов и одного ворона.

(18) 30 марта. Не приняв никакой еды или питья – аборигены почти всегда выезжают утром из дому, «соблюдая пост», – мы отправились на оленью охоту: Войче на одних санях, мы с Высико – на других. Термометр показывал –33 °R. Мы продвигались вперед в разных направлениях по пустынной, открытой тундре, проезжая между зарослями лиственницы. Там, где в тундре встречались низкие округлые холмы, мы иногда задерживались, чтобы изучить местность, и забирались на одиноко стоящую лиственницу, откуда можно было лучше обозревать находящуюся поблизости равнину. После полудня Войче остановил свои сани, повернулся к нам и прошептал: «Илипче!» («Дикий олень!») Мы все сошли с саней, и в глубине тундры, куда указывал Войче, я увидел рога оленя, который отдыхал на снегу. Мы укрылись за близлежащим холмом. Облепив тунелатте снегом и установив его, Войче пополз по направлению к оленю. Он мог бы приблизиться на 500 шагов, но олень заметил движение дощечки. Несколько мгновений он пристально смотрел на этот белый предмет, а затем беспечно повернул голову в другую сторону. Юрак старался лежать спокойно, пока олень на него смотрел, а когда тот отвернулся, начал снова приближаться. Охотник подошел очень близко, когда олень, видимо, на всякий случай решил подняться и удалиться. Он встал на ноги, с наслаждением вытянул свое худое тело вверх и сделал два-три величественных шага, когда прозвучал выстрел. Но пуля не достигла цели – из-за ошибки в спусковом механизме выстрел произошел случайно. Олень, не теряя собственного достоинства, прискакал на то место, где прятался Войче, посмотрел на него и, прежде чем тот успел перезарядить ружье, отскочил в удивлении в сторону саней, где стояли мы с Высико. Потом он также заметил и нас и грациозно поскакал галопом прочь в тундру. Но уйти ему не удалось: прицельный выстрел из моей двустволки свалил его на землю. Оленя мы тут же разделали, аборигены с большим аппетитом утолили свой голод его теплым, парящимся мясом и кровью. Они налили в выпотрошенный желудок некоторую часть крови животного, которая собралась в грудной полости. После этого мы не торопясь поехали «домой». Но в сумерках мы увидели стадо из семи оленей, которые скакали к склону долины. Остановившись, мы с Войче поспешили к лиственнице на склоне, чтобы встретить оленей, когда они доскачут до места нашего нахождения. Мы еще не добежали до дерева, когда на холме на некотором расстоянии от склона показалась олениха. Она сразу же увидела Высико с нашими оленями и исчезла в мгновение в направлении откоса. Войче призвал меня начать стрелять, но, поскольку расстояние было слишком большим, не было никаких шансов поразить животное, по крайней мере эффективным способом. Тут же олениха показалась снова – чтобы удовлетворить свое любопытство – на том же месте, что и ранее. Судя по ее поведению, она уже была напугана и должна была исчезнуть снова, так же быстро, как и объявилась. Я, следуя совету юрака, вскидываю ружье на плечо и стреляю. Олениха стремительно ускакала прочь – мы увидели, как она со своими сородичами бежала вверх по другой стороне долины, и я, пристыженный, уже собирался пойти назад, когда Войче схватил меня за руку и вымолвил:

– Смотри, олениха падает.

Мы спустились в долину и поднялись по противоположному склону, где вокруг умирающей матери скакал обеспокоенный олененок. Войче хотел его пристрелить, и я дал ему свое ружье. Спустя мгновение олененок лежал рядом со своей матерью. В окровавленный снег, где мы разделывали оленей, было поставлено несколько песцовых капканов, после чего мы в темноте поехали домой с тяжело нагруженными санями.

(19) 31 марта немного грело солнце, однако температура в тени была –30°. В последующие дни начался буран, из-за чего охотничьи вылазки были прекращены. Не было никакой радости бесконечно сидеть в чуме постепенно увеличивающимися днями, голодать и мерзнуть. Огонь мы зажигали только по утрам, чтобы вскипятить чай, и вечером, когда готовили мясо. Всего мы добыли девять оленей, а также несколько песцов, после чего отправились в путь, держа курс на северо-восток.