От Голливуда до Белого дома

Думаю, что, руководствуясь принципом Али Хана — главное достоинство великого любовника — это время, которое он тратит, — мои успехи можно назвать эпизодическими. Временами я достигал впечатляющих результатов, но для того, чтобы перейти в лигу Али и Руби, нужна была настоящая одержимость и сосредоточенность выдающегося спортсмена. Али никогда не был мне другом, как Рубироса, этому препятствовали его отношения с Джин. К тому же он больше был дамским угодником, чем своим парнем для мужчин. Но я был заинтригован его достижениями и методами. Али не нужно было, как Рубиросе, делать из своих талантов источник дохода. Он был религиозным лидером мусульман, принцем и мультимиллионером, поэтому мог сосредоточить свои усилия на завоевании кинозвезд (самых знаменитых, разумеется, таких как Рита Хейворт и Джин Тирни), а не богатых наследниц. Возможность похвастаться перед всем миром своей победой имела для него не меньшее значение, чем сама победа. Как сказал бы bourgeois gentilhomme[189], важнее, чтобы люди считали, что у тебя роман со знаменитой женщиной, даже если это не так, чем реальный роман, о котором никто не знает. И признаюсь: иногда я и сам так думал.

Хотя груз финансовых проблем на Али Хана не давил, он всегда преследовал свою добычу с неистовством доведенного до отчаяния человека. Он не был подобной Рубиросе гидравлической чудо-машиной, поэтому вынужден был проявлять изобретательность. Из нескольких надежных источников я знаю, что Али являлся непревзойденным мастером орального секса (я подыскивал тут более элегантное выражение, но не нашел). Он удерживал в своих сетях покоренных им и обессиленных женщин тем, что трижды в день занимался с ними любовью подобным образом. Еще я слышал, что по обе стороны кровати у него стояли ведра со льдом, и на пике возбуждения он засовывал в них кисти рук, чтобы шоу продолжалось. Но это дело техники.

Главный же секрет великих плейбоев — Али Хана, Рубиросы, и даже мой, когда у меня было на это время, заключался в том, что они искренне любили женщин. Больше всего на свете им нравилось с ними разговаривать, развлекать их, слушать их, смотреть на них. Их главным удовольствием было доставлять наслаждение женщинам, в чем бы оно ни заключалось, а они почти всегда умели это угадать.

Еще одной, не столь важной, но любопытной общей чертой плейбоев была их страсть к розыгрышам. В те времена частенько злоупотребляли сумасбродными выходками, иногда совершенно дурацкими.

Помню банкет в Нью-Йорке по поводу премьеры фильма «Мир Сьюзи Вонг», продюсером которого был Рэй Старк. Рэй дружил с Али Ханом и постоянно пытался свести нас вместе. В тот вечер Али был с Джин[190], одетой в точно такое же платье из моей коллекции, как и моя спутница, модель Чайна Мачадо. Я решил держаться приветливо, потому что не хотел портить праздник Рэю — и мы с Али хорошо поладили. Настолько хорошо, что после показа фильма на банкете в ресторане в Чайнатауне решили всех разыграть. Мы приехали туда раньше других и в одном из залов заметили не убранные еще остатки какого-то банкета. Мы сложили все, что оставалось на блюдах, аккуратными горками, Али вывалил туда содержимое пепельниц и вылил то, что оставалось в стаканах. Потом мы засыпали блюда рисом, залили соусом и отнесли гостям Рэя Старка. Они съели все и ничего не заметили.

Да, это надо было видеть.

Я и сам в те годы несколько раз становился в Париже жертвой розыгрышей. Один из них организовал мой друг Бен Джекобер, устроивший в мою честь ужин в своем изумительном доме. Это был роскошно обставленный особняк, который он потом продал шаху Ирана. И компания в тот вечер собралась под стать окружающему великолепию: обаятельные мужчины, с каждым из которых я был знаком, и красивые девушки, абсолютно мне не известные. Я только что прилетел в Париж и чувствовал себя после долгого перелета не лучшим образом. Мы сели ужинать — еда, разумеется, была выше всяких похвал, — как вдруг меня позвали к телефону, кто-то из-за океана хотел со мной поговорить. Я сидел и ждал соединения — пять, десять минут, когда мне сообщили, что связь потеряна. Раздраженный и смущенный (потому что с моей стороны было невежливо внезапно покинуть компанию), я спустился вниз к остальным гостям. Там все выглядело по-прежнему, за исключением одной детали: все девушки были полностью обнаженными. Джекобер нанял их на этот вечер у мадам Клод[191], на которую работали только девушки самого высокого класса — модели, актрисы и даже дамы из общества. При виде моего изумленного лица все стали смеяться и аплодировать. Бен придумал это все — телефонный звонок и то, что за ним последовало, только ради этого момента. Это было началом незабываемого вечера.