От кочевья к оседлости

Пришлось Садге подчиниться, и двадцать с лишним овец из его личного хозяйства перевели на баланс объединения.

Садга затаил на председателя смертельную обиду, тем более горькую, что Дансарану, разбазарившему общественных коней, повезло. Чуть не в ногах валялся он у Дооху, пока тот согласился пометить в переписи его табун. «Я далеко его отогнал, — канючил он. — Лошадки все до единой целы, пасутся за хребтом Дарвина. Суток не хватит, чтобы их сюда пригнать». И Дооху поверил плуту. Дансаран ликовал, а Садге словно соли на свежую рану насыпали. До чего же несправедлив председатель: у одного весь скот трижды пересчитал, а другому приписал несуществующий табун.

После этого Садгу, по его просьбе, перевели в учетчики. Как говорится, доверили козлу огород сторожить. Как-то раз ему понадобились деньги, и он, не задумываясь, запустил руку в общественную кассу. Чтобы покрыть недостачу, выпросил билеты, по которым его родственники летали в столицу, и попытался ими отчитаться. «Опять мухлюете? — не на шутку рассердился Дооху. — Ведь правление вас ни разу в командировку не посылало». Пришлось Садге возмещать недостачу из собственного кармана, а от обязанностей учетчика его тут же освободили. Садга совсем разобиделся и вышел из объединения. Он выжидал, чтобы отомстить председателю. «Пусть пройдет время, — рассуждал он, — не то Дооху сразу догадается, что это я ему мщу».

Сам Дооху никогда не видел в Садге личного врага, для него он просто был одним из тех, кому трудно давалось приобщение к новой жизни. Свой донос Садга накропал после слияния двух сомонов.

Дооху приехал в поселок Баян с намерением поговорить с аратами, до сих пор не вступившими в объединение. По его просьбе учитель отправил школьников по дворам оповестить о собрании в красном уголке. А Дооху тем временем обошел поселок. С тех пор, как он был здесь в последний раз, кое-где появились заброшенные дома, в их разбитых окнах свистел ветер. Особенно гнетущее впечатление производило здание, где прежде размещалась контора. Дверь болталась на одной петле, готовая совсем сорваться, в проеме виднелись грязные полы и обшарпанные стены.

Среди собравшихся в красном уголке были и наши приятели — Дансаран и Садга. Народу было мало — всего несколько аратов, промышлявших в горах лес и привезших сегодня в поселок дрова на продажу, несколько женщин да стариков. Остальные пасли в степи скот.

Дооху рассказал о жизни членов объединения «За коммунизм», предложил вступить в него тем, кто еще не успел этого сделать. Едва он замолк, Садга выкрикнул с места:

— Почему укрупнили сомоны?

— Я ведь объяснял это в прошлый раз. Нерентабельно иметь две административные единицы там, где можно обойтись одной.

— Выходит, ваш Халиун-сомон попросту сожрал наш Баян-сомон.

— Как это сожрал? — удивился Дооху. — Все, кто присоединился к нам, живы-здоровы, по-прежнему пасут скот на своих старых пастбищах. Что вы имеете против?

— Я думаю о государственных интересах, а не об узковедомственных, — повысил голос Садга.

— Продолжайте. Государственные интересы превыше всего.

— Зачем было строить новый сомонный центр, когда в Баяне он уже был?

— Халиун-сомон — район более населенный, нежели Баян. У него лучше связь с аймаком. У вас же будет крупный бригадный центр, с электричеством и телефоном. Планируем построить здесь дом матери и ребенка. Школа здешняя сохраняется. Через несколько лет поселок преобразится до неузнаваемости. Вот вы говорите, что радеете об общественных интересах, а о собственном жилом фонде не заботитесь. Многие постройки просто в плачевном состоянии.

Люди вышли проводить Дооху, а когда он уехал, Садга попросил никого не расходиться.

— Не слушайте вы его! Дооху только на обещания горазд. А что на самом деле? Как только часть дворов из нашего сомона перешла к нему, наш Баян-сомон стал приходить в упадок.

Люди задумались. Кое-кому в словах Садги почудилась правда. Но большинство было согласно с Дооху. Уловив колебания в настроении людей, Дансаран поспешил на помощь приятелю.

— Морочит вам голову председатель. Вон в Халиун-сомоне какое строительство идет, а у нас даже не начиналось. Вместо этого нам предлагают присматривать за старыми развалюхами.

— И я того же мнения, — вставил слово собутыльник Садги Дувчиг.

— Ну вот что, уважаемые, вы тут можете до петухов спорить, а мне недосуг, — решительно объявила одна пожилая полная аратка. — У меня внуки дома плачут.

— И мне пора, пожалуй, — поддержал ее старик Чайров.

— Погодите! — закричал Садга. — Мы обратимся в Великий народный хурал. Форменное беззаконие — распустить старый сомон и основать новый на пустом месте. Не по-хозяйски это, не по-государственному!

— Как писать будем? — спросил торговец дровами по имени Оном.

— Как сказал Садга, — ответил Дувчиг. — Давайте уж сразу и напишем.

Так под водительством Садги была составлена очередная жалоба на Дооху. Его приятели объехали несколько аилов и собрали сорок две подписи. Письмо было отправлено в столицу авиапочтой.

В БРИГАДНОМ ЦЕНТРЕ