От кочевья к оседлости

Чувствуя, как под теплый дэл начинает проникать вечерний холодок, Дамбий вернулся в юрту и уж совсем собрался на боковую, когда неожиданно раздался собачий лай. Кто-то едет! Пес тявкнул еще несколько раз и замолк — значит, кто-то свой. Хорошо бы завернул на огонек какой-нибудь сосед, можно было бы перекинуться в кости. «Куда я их, кстати, задевал?» — спросил себя Дамбий. Он слышал, как всадник, спешившись, неспешно треножит коня, потом дверь приоткрылась, и в проем просунулось толстощекое бородатое лицо. Надо ж, Лувсанпэрэнлэй собственной персоной!

— Добро пожаловать! — приветствовал Дамбий позднего гостя.

Они обменялись трубками. Дамбий протянул гостю свою, деревянную, хорошо обкуренную, а Лувсанпэрэнлэй хозяину — свою с длинным халцедоновым мундштуком, щегольскую. Он обзавелся ею накануне вступления в объединение, выменяв за несколько упитанных баранов. Ничего не поделаешь, хорошие трубки всегда в цене.

— Откуда и куда следуешь? — задал хозяин гостю традиционный вопрос.

— Известно откуда: из дому. А куда? Просто разъезжаю по аилам. Водится за мной эта страстишка — шляться по соседям.

Дамбий подогрел водку, предложил выпить. Лувсанпэрэнлэй с готовностью вытащил из-за пазухи пиалу. «Ишь, серебряную с собой возит, боится, как бы не отравили. А какой резон его травить, кому он мешает?» — подумал Дамбий, наполняя пиалу и подавая ее гостю двумя руками, выказывая ему тем самым особое почтение.

— Ты вовремя приехал, у меня последняя бутылка.

— Я всегда приезжаю вовремя, — улыбнулся Лувсанпэрэнлэй и произнес короткое импровизированное благопожелание:

Пусть даже далекий путь тебе покажется краток,
А в юрте твоей всегда пусть будут мир и достаток.

Единым духом опустошив пиалу, Лувсанпэрэнлэй спросил:

— А ты все один? Твои женщины еще стерегут центральную усадьбу?

Дамбий горько усмехнулся:

— Да вот бобылем кукую.

— Иногда неплохо, когда женщин нет дома, — попытался утешить его гость. — Мужчины могут спокойно потолковать, а то они вечно суют свой нос, куда не надо.

— Тебе сварить мяса?

— Не беспокойся, я недавно перекусил у Нандия.

— Тогда располагайся, отдыхай. — Дамбий протянул гостю свою безрукавку из меха дикой козы. — Подложи под спину.

Понемногу хозяин и гость разговорились, не замечая, как бежит время. Разговор неизменно вращался вокруг одного и того же — жизни в объединении.

— Честно говоря, — с хитрецой улыбается Лувсанпэрэнлэй, — я только по твоей милости очутился в объединении. Если б ты не откочевал тайком, я и по сей день оставался бы одиночкой вроде тебя. Слишком живы были в моей памяти тридцатые годы. Теперь, правда, все иное. Дооху, председатель наш, человек умный, хозяйственный, об общем деле печется денно и нощно. Недавно заявил, что нельзя проедать все подчистую, надо и о накоплениях подумать. Нравится мне в объединении.

— Неужели тебе не жаль собственного хотона? Вообрази: весной начинают телиться коровы, овцы приплод дают, а твое сердце так и заходится от радости.

— Бывает и такое. Но я стараюсь не травить душу. Кстати, у меня к тебе есть дело. По дурости я оставил в своем личном стаде одних баранов. А бараны, известно, хороши для котла, ягнят они не приносят. У тебя же много маток. Давай поменяемся? Я просил Цамбу, да он уперся, нет, мол, у него для меня маток, почти всех в объединение свел. Вот скупердяй!

— Сколько голов ты хочешь, Лувсанпэрэнлэй?

— Три десятка.

— Ну и хватил, старина! Столько я не могу, да и не наберется у меня, я ведь женину долю отдал. Хочешь десяток?

Лувсанпэрэнлэй был разочарован, но согласился. Наутро хозяин показал ему овец, которых готов был поменять, и тут же с обоюдного согласия пометил их.

— Добавь еще суягную овечку, — принялся клянчить Лувсанпэрэнлэй.

Ну и жаден же этот Лувсанпэрэнлэй! Мало ему десятка маток!

— Достаточно! — отрезал Дамбий. — Матки выгоднее баранов, они принесут тебе большой приплод. А что толку от твоих баранов? Съел их — и нету.

— А коли твои матки объягнятся дохленькими?

— Типун тебе на язык, Лу! У меня такого отродясь не было!

Уже седлая гостю коня, Дамбий вроде бы невзначай спросил, не обзавелся ли еще семейством сын Лувсанпэрэнлэя Магнай.

— Холостой бегает. Нынче молодежь стариков не слушает, по мне, ему давно пора жениться.

— И моя Цэвэл не замужем, — вздохнул Дамбий. — Ей трудно, застенчивая она у нас.

— Будем, однако, надеяться, что наши дети найдут свое счастье, — важно произнес Лувсанпэрэнлэй, опускаясь в седло.

Глядя ему вслед, Дамбий порадовался, что Цэвэл не просватана за Магная. Такой зять — плохая подмога, вечно в делах да разъездах. И что за радость породниться с этаким скрягой, как Лувсанпэрэнлэй? Покорно благодарим, не надо!

Дамбий стал собираться на выгон, когда заметил, что гость возвращается. «Не иначе забыл у меня какой-нибудь пустяк, — подумал Дамбий. — Боится, что прикарманю».

— Послушай, старина, я забыл спросить у тебя главное: когда вступишь в объединение? У меня есть одна идея!