От Копакабаны до Амазонки

Когда всякая надежда утрачена, а спасительного дождя все нет и нет, тысячи флагелладос, как называют голодных бродяг с северо-востока, забивают двери и окна своих лачуг и идут длинными спотыкающимися когортами куда глаза глядят. В пути они едят корни, древесную муку, кору — подчас смертельно ядовитые. И, мучимые всеми страданиями, еле держась на ногах, изнуряемые поносом и крича от ужасов, которые их давят, с обожженными головами и ногами, они продвигаются вперед, задыхаясь, хрипя. Пятилетние дети возвращаются к ползанию на четвереньках. Они продвигаются, уже превратившись в скелеты, теряя зубы и волосы, с почерневшей кожей, присохшей к костям… Продвигаются, отмечая крестами скелетов путь от сертан к побережью…

В одном только штате Сеара в 1877–1879 годах было более 500 тысяч жертв голода — половина населения: «150 тысяч погибли от истощения, 100 тысяч — от разных эпидемий, 80 тысяч — от оспы, 180 тысяч — от ядовитых продуктов или просто от жажды».

Они идут к океану — до первого магазина, до первого склада, до первого фонтана и — ожесточенные, лишенные всякого чувства, кроме голода, — разбивают жалюзи, опущенные при их приближении, вспарывают мешки, грабят. В руке — топор, в желудке — ужас, в глазах — ненависть…

В 1951–1953 годах ужасы голода были умножены спекуляцией. Автотранспортные компании предложили свои «насесты для попугаев» под перевозку флагелладос. Сотни голодных семей были проданы крупным фазендейро штата Гойяс.

Что может сделать «Судена» для этих безнадежных земель?

Джипы доставляют нас на участок возделанной целины. Здесь линия каатинги отступила на километр. Селсе Фуртадо слушает объяснения, стоя в центре группы инженеров. Я отошел в сторону, чтобы сфотографировать. Когда вновь присоединился к группе, то над полем царила полная тишина. И вдруг — о чудо! — показывается вода. Она справа и слева от нас, в 12 точках. Вначале это слабые ниточки, затем энергичные струи.

Я вижу текущую воду, первую воду на полигоне жажды! Инженеры, часть которых была направлена сюда по линии ООН, отмечают факт как великое торжество. По лицу Селсе Фуртадо проскальзывает еле заметная улыбка — первая и последняя за все время нашего с ним общения.

Через 15 минут пешего хода мы оказываемся на берегу Сан-Франсиску. Под палящим солнцем слышен звук насосов. Ориентировочный план дает понятие о размахе замысла: 500 тысяч гектаров отмерены на обоих берегах колена реки. Изучены почвы. Они не бог весть какие — много песка. Но ирригация и минеральные удобрения их исправят. 500 тысяч гектаров обводненных земель смогут дать все, что нужно для снабжения продуктами всего северо-востока. Плюс миллион людей можно будет расселить на этой целине, которая для начала станет зоной сельскохозяйственной, а потом неизбежно и индустриальной.

Джипы перебегают от одного опытного поля к другому. Вот плантация кустистых томатов. Пузатый мальчонка открывает перед нами калитку. Я вижу, как Селсе Фуртадо тайком сует ему 50 крузейро. А вот культурное пастбище, засеянное кукурузой и сладким картофелем. Третье поле — кукуруза и хлопок. Жара и влага превращают мертвый полигон в оазис плодородия. 21 культура, успешно выращиваемая до сих пор на поливе из цистерн, доказывает обоснованность проекта ирригации, гарантирует надежду. «Судена» и правительственные кредиты убивают фольклор голода. «Силами бразильцев и для бразильцев», — шепчет мне на ухо бородатый агроном.

Новый прыжок в 20 километров — и мы у колодца на ветряном двигателе, устроенного между двумя костлявыми кустами и четырьмя колючими деревьями. Скромное квадратное строение четыре на четыре метра, увенчанное металлической вышкой. На самом верху — пропеллер с десятью лопастями. Вода подается с большой глубины. Пропеллер ее высасывает, поднимает вверх, заливает в цистерну. Женщина — мрачная, злая, столь же замкнутая в себе, как и сицилийская вдова, — уже не должна совершать путешествие в 40 тернистых километров, что она делала раньше, чтобы достать воды. Этот колодезь вблизи ее дома.

Зачарованный, я смотрю, как она наполняет свой видавший виды кувшин. Заботливыми материнскими движениями лавирует она горлом кувшина, чтобы ни одна капля ценной влаги не упала мимо. Наполнив посудину и поставив ее на голову, она удаляется, ступая осторожно, будто несет ребенка.

Селсе Фуртадо говорит:

— Мы создали 60 таких колодцев, — и добавляет слова, смысл которых я понял лишь позже — И все эти колодцы — для населения.

Три джипа не возвращаются на аэродром, они идут дальше. Но в разных направлениях. Я не оставляю в покое добродушного агронома:

— Обнаружено что-либо на полигоне из полезных ископаемых?