От Копакабаны до Амазонки

В начальные времена работорговли судно, охотившееся за людьми, тянулось вдоль побережья Африки от залива к заливу, от мыса к мысу, от реки до реки и «подбирало» там и сям мужчин, женщин, детей… Это был период, когда работорговля носила, так сказать, еще неорганизованный характер, поскольку потребность в рабах была невелика. При росте потребности в силу неизбежно вступает организация. По побережью Африки создаются фиктивные королевства, или белые конторы, через посредство которых и осуществляется пленение негров. Когда и это становится недостаточным (ибо Европа нуждалась в сахаре и кофе, а Америка, следовательно, в рабочих руках), экспедиции стали углубляться в джунгли. Они дошли до Тимбукту и пересекли Африку, чтобы обезлюдить Танганьику.

К местам погрузки, на суда, колонны пленников прибывали лишь после 60—80-дневного марша. Они шли цепью, прикованные к длинному шесту железными кольцами за шею, со связанными руками, а порой и ногами. И — быстро! Суда ждут!

Сколько умирало их на тропах еще в джунглях!

На берегу рабов покупал хозяин судна. Затем их метили каленым железом. Клеймом служили или герб судна, или знак компании. Клеймо ставилось на щеку, на живот и на руку. После этого рабов помещали в закрытые со всех сторон бараки — в ожидании, пока шлюпки перевезут всех на корабль. Пленники часто кончали самоубийством еще на берегу, давясь землей или заглатывая собственный язык…

Но вот погрузка живого товара закончена. Остается поднять паруса и двинуться в путь. Тут-то и вспыхивает трагедия. Окончательно поняв, что их увозят навсегда, пленники бросаются в море, разбивают головы о крепления судна, а в случаях, когда это оказывается возможным, поднимают бунт. Иногда им помогают ближайшие племена, пытаясь их освободить…

И вот открытый океан.

Место невольников — трюмы. Женщины и мужчины разделены, помещены в разные отсеки. Высота трюмов — от 140 до 170 сантиметров. Люди скованы по двое. На каждые полтора кубометра пространства трюма — по четыре человека. «Это гораздо меньше места, чем они займут в гробу», — замечает один из историков работорговли.

Иллюминаторов на невольничьем судне почти нет. Лишь узенькие слуховые отверстия, которые задраиваются на ночь и едва приоткрываются днем… Атмосфера в трюмах удушающая. Невольникам запрещено выходить даже по первейшим нуждам. И это в течение трех или четырех месяцев пути в условиях тропической жары! «Утром, когда открывают люки над трюмами несчастных, — говорится в описании невольничьего судна, — удушливый, ядовитый пар поднимается густыми клубами».

И если корабль-кладбище узнавали издалека по задраенным иллюминаторам, то его узнавали также и по невыносимому запаху.

Бобы, рис, кукуруза, маниок, первое время — несколько бананов, оливковое масло и перец (все это, конечно, в мизерных дозах) составляли меню рабов в пути. Плюс глоток водки по воскресеньям и час прогулки по палубе.

Дизентерия, эпидемии, сумасшествия и нередко отчаяние без дна — такова была участь пленников на корабле.

«14 женщин вместе бросились в море», — отмечает бортовой журнал невольничьего судна. Другие отметки в бортжурналах: «Взяли 700 пленников, в пути умерло 300»; «Погрузили 640 пленников, в пути умерло 105, а 200 больны»… «Медуза», корабль «Вест-Индской компании» (Франция), за один рейс перевозил 417 «штук черного дерева»; из них 312 погибли в пути, 32 больны… Смертность в пути достигает в общем одной пятой всего числа пленников. И не мудрено: эти трюмы — душегубки…

Атлантика — это настоящее морское кладбище Африки…

В то же время и кладбище ее бунтарей — тех, кто поднимал мятежи на кораблях в открытом море и гиб в безнадежном сопротивлении. Кладбище порой и для экипажей судов, застигнутых рабами врасплох и перебитых ими… Кладбище тех «безумных судов», которые бродили по океану без конца, многие месяцы, чтобы в итоге разбиться около берега или на подводных камнях…

Судно, перевозившее рабов-невольников, узнавали также по его шканцам — обиталищу команды: оно было приподнято над палубой, изолировано, укреплено. И по палачу, всегда ходившему по палубе. В команде — 20 или 30 человек против 500–700 невольников, и «лучше заранее, для острастки, изрубить нескольких из них, чем позволить перегрызть горло себе».

Так, пишет Ля Ронсьер[41], невольница могла быть осуждена на корабле на смерть по малейшему подозрению. Казнили ее так: живую привязывали к мачте, беспощадно били кнутом, а затем срезали ножами ленты мяса до тех пор, пока не обнажались кости…

По прибытии к месту назначения оставшихся в живых невольников брили, скребли и мыли. Потом давали им по рюмке водки, «чтобы появился блеск в глазах». И лишь после всего этого подходили покупатели со своими дамами под зонтиками…