От Копакабаны до Амазонки

5. Месторождение Амапа[58] оценивается в 30 миллионов тонн (разведка все еще продолжается) и стоит минимум 1 миллиард 100 миллионов долларов, считая по 37 долларов за тонну [59].

Я решил подняться по Амазонке на 2 тысячи километров в глубь джунглей от Белена к Манаусу, заново повторив десятидневное плавание, совершенное здесь до меня Блезом Сандарсом. В Париже я мечтал об этом фантастическом путешествии в далекое детство нашего света.

В Бразилии же всю дорогу начиная с Рио-де-Жанейро меня отговаривали от этой эскапады. В Рио стращали отсутствием удобств, говорили об удушье корабельных кают, дурной пище и воде, кишащей амебами и паразитами, о клещах и москитах, но ни одна из обещанных казней не могла, конечно, охладить желания вкусить таинств этого края. Даже описание острии — мушки, откладывающей под кожей яички, из которых вылупляется затем червь, вызывающий невыносимую боль и нарывы, ни столь же коварной мушки дерни, или мотуки, чей укус вызывает сильнейшее кровотечение, не оттолкнули меня от первоначального намерения. И потом, мне же сделали прививки против желтой лихорадки и против тифа, пичкали хинином от малярии и энтеровиоформом от дизентерии… Если я не уберегусь от остального, это будет уже от лукавого.

В Белене, однако, все выглядело особенно убедительно. Здесь многие ездили этим путем до меня и, показывая па опушку близкого леса, уверяли, что все десять дней я буду видеть один и тот же монотонный спектакль проплывающих мимо деревьев. И я заколебался. Стоит ли тратить десять дней на водный путь только для того, чтобы проехать сквозь строй деревьев?

Дело решил случай: «Петробраз» предложил мне посетить несколько буровых партий на самолете и на катере, так что я смогу повидать и джунгли, и реку.

Я сел в самолет на Манаус.

То было дурманящее зрелище мира на шестой день сотворения. Внизу пролегла светло-коричневая, почти шоколадная Амазонка, разветвляясь на артерии, вены, капилляры и занимая пространство до самого горизонта, как будто с земли содрали кожу и обнажили кровеносную систему. Ничто-ничто не выдает присутствия человека. Гигантская карта, абстрактный рисунок, произведение маниака — все неподвижно, застывше, грандиозно и пусто, бессмысленно в своей дикости, бесчеловечно в своей неистовости, тревожаще в своей беспредельности. За какую вину обрушилась на землю эта кара водой и деревьями? Где душа этой древесной пустыни? Сыщется ли человеку место среди этого первобытного, жестокого и фантастического одиночества?

Закрадывается беспокойство от собственного бессилия.

Если бы бог низвергнул сюда из рая Адама и Еву, они бы исчезли, растворившись в Амазонии.

Однако в XVII веке среди этих первобытных декораций обитало 2 миллиона индейцев. Переселенцы из Полинезии, Австралии и из Сибири — через Берингов пролив, они знали железо, освоили гончарное мастерство, выделывали блюда, достойные Валлори, и пироги не хуже, чем в Сен-Тропезе; задолго до Пастера они прививали себе вакцину против укусов змей, слегка царапая тело отравленным наконечником; делали кресла в форме панциря черепахи; охотились из сарбаканов, сея на далеком расстоянии смерть наконечниками с кураре; плели циновки такой прочнейшей окраски, что цвета живы по сию пору даже на таком солнце; сажали маниоку, сладкий картофель, помидоры, красный перец и табак; сдабривали свой стол маслом бабассу, которое добавляют сейчас в маргарин; жевали кору хинного дерева, чтобы уберечься от малярии, и кору ивы от головной боли — из содержащегося в ней салицилата европейцы впоследствии стали делать аспирин; закапывали своих мертвецов в погребальных урнах; ходили в каучуковых сандалиях и обмазывали каучуком-сырцом свои пироги, делая их водонепроницаемыми; совершали три раза в день омовения из похвальных соображений чистоты и священной неприязни к запаху пота; согревались жирниками с маслом от холодов на высоких плато; употребляли корень мандреке против рака; но… но не знали огнестрельного оружия.

Педру Тейшейра с флотилией в 70 судов и 1200 человек начал истребление; до него по берегам жило густое население.

Главный лоцман экспедиции писал: «Индейцев здесь такое множество, что пущенная вверх стрела падает не наземь, а непременно на голову кому-нибудь».

Два столетия прошли под девизом «Уничтожайте индейцев».

Лишь в конце XIX века с приходом генерала Рондона натянутые отношения чуточку улучшились. Прокладывая через Амазонию телеграфную линию, оригинальный генерал отдал приказ «скорее дать убить себя, чем убивать самому». Плоды зрели медленно, но верно, хотя в период каучуковой авантюры вновь на какое-то время возобновилась охота на людей. Служба защиты индейского населения идет сегодня по стопам Рондона, стараясь мягким обращением и защищая от фазендейро завоевать доверие последних строптивцев с Мату Гроссу, Токантинса и верховьев Рио-Негро. Сейчас в Бразилии осталось лишь 200 тысяч индейцев.