От края и до края. Сказки народов Советского Союза

Потом, не заходя домой, отправился он на базар.

Ходит Джигерджи из лавки в лавку, от лотка к лотку, и что ни увидит, то и купит.

Рис увидит — мешок рису купит, халву увидит — ведро халвы купит, баранину увидит — целого барана купит.

А денег при себе у него нет — всё в долг забирает.

Жмутся торговцы. Страшно ведь такому скряге поверить. Денег-то у него полный сундук, это всякий знает, да ведь всякий знает, что не любит Джигерджи свой сундук открывать.

Только — что уж тут поделать! — если в долг не поверишь, так и товара не продашь.

А Джигерджи столько всего накупил, что сам даже донести не мог. Нанял он носильщика и послал его со всеми покупками вперёд. А сам опять отправился по лавкам.

Пришёл носильщик к жене Джигерджи, постучался, а она его даже на порог не пускает.

— Ты, — говорит, — наверно, ошибся домом. Не может быть, чтобы тебя послал мой муж.

И сколько ни спорил с ней носильщик, сколько ни клялся, сколько ни призывал в свидетели аллаха, она и слушать ничего не хотела. Да и не мудрено! Ведь бедная женщина никогда в своём доме не видела даже горсточки риса, даже бараньей косточки.

Пришлось носильщику сложить всю поклажу у ворот и ждать, пока придёт хозяин.

А тем временем Джигерджи велел другому носильщику нести домой целую корзину с хлебом, а третьему — прикатит полную бочку вина.

Удивляется народ на базаре.

— Что это с Джигерджи сделалось! Уж не рехнулся ли он?

— Эй, Джигерджи, — кричат ему, — смотри не объешься!

— Уж не собираешься ли ты пир устраивать?

— Смотри, не забудь и нас пригласить!

— Печёнки побольше припаси!

В другой раз Джигерджи с палкой набросился бы на всякого, кто посмел бы так говорить, а тут точно и не слышит, что над ним смеются.

— Да, почтенные мои друзья, — говорит Джигерджи, — я и вправду хочу устроить пир, хочу разом отпраздновать все пропущенные праздники. А вас всех я прошу пожаловать ко мне в гости. Ведь и праздник не в праздник, когда в доме нет гостей.

Ещё больше удивляются люди, слушая такие речи. Смотрят друг на Друга, плечами пожимают, не знают — верить или не верить.

А Джигерджи снова пошёл по базару и, наконец, когда увидел, что покупать больше нечего, отправился домой.

Дома встретила его перепуганная жена.

— О, мой благочестивый муж, — робко сказала она, — да не падёт твой гнев на мою голову, но эти носильщики говорят, будто всё это добро купил ты. Верно, они ошиблись или же просто хотели меня обмануть, чтобы выманить у меня деньги. Сотая часть этих припасов была бы слишком велика для нашего скромного дома.

— Нет, благочестивая моя жена, — сказал старик, — они не ошиблись и не обманули тебя. Всё это купил я. И всему этому хозяйка теперь ты.

С этими словами вошёл он в дом, раскрыл заветный сундук и отсыпал каждому носильщику по целой пригоршне золота за товары, да по пригоршне золота за услуги.

— А теперь, жена, — сказал Джигерджи, — готовь скорее плов, да пожирнее, да побольше. Наливай в кувшины вино, ставь тесто, зови соседей. Для всех добрых людей будут теперь открыты двери нашей хижины, потому что не хочу я — ни на том, ни на этом свете — превращаться в шайтана.

Мороз и Морозец (Литовская сказка)

Жил-был на свете старый седой Мороз. И был у него молодой сын.

Ну и любил же он похвастаться, этот молодой Морозец!

Только, бывало, и твердит: «Отец уже стар, плохо своё дело делает. А вот я — молодой да сильный. Я как возьмусь, так сразу всё заморожу».

Вот раз видит Морозец — едет в город толстый пан в меховой шубе.

«Ну, — думает Морозец, — покажу я на этом пане всю свою силу. Старику-то моему его ни за что не пронять, а я разом проберу».

И верно, всю дорогу бежал он за паном, насквозь его пробрал, с головы до ног. Да и на обратном пути от него не отставал, до самого дома проводил.

Как приехал пан домой, так богу душу и отдал.

Расхвастался Морозец перед отцом.

— Где тебе, старому, такого толстого пана, да ещё в такой толстой шубе, заморозить! А вот я, так сразу донял!

— Молодец! — говорит старый Мороз. — Шуточное ли дело — этакого пана, да ещё в шубе, одолел! А ну-ка, заморозь теперь вон того мужика. Видишь? В лесу дрова рубит.

Посмотрел на мужика Морозец, и смешно ему стало: шубёнка на мужике дырявая, сам он тощий — одна кожа да кости.

Засмеялся Морозец и говорит:

— Ну, это разве работа? Мне на него только раз дохнуть, он и готов.

Налетел Морозец на мужика, да как начал его пробирать — то с одного бока, то с другого, то в лицо дохнёт, то за шиворот заберётся, изо всех сил старается.

А мужику хоть бы что, только сильней топором машет да пот со лба вытирает.

— Ух, — говорит, — жарко.

Устал, наконец, Морозец.

«Ладно, — думает, — я тебя всё равно перехитрю. Ещё узнаешь меня!»

И забрался мужику в рукавицы: мужик-то до того разжёгся, что снял их и на дрова кинул.

Вот нарубил мужик дров, увязал их, шапку поглубже нахлобучил и взялся за свои рукавицы. Смотрит, а они насквозь промёрзли, не гнутся даже, точно ледяные.

Взял он топор и давай обухом рукавицы колотить да разминать. Так Морозцу бока намял, что тот насилу до дому доплёлся.