От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Правда, холодная война тоже имела свои правила игры, и одно из них состояло в том, что СССР и США никогда не доводили свое участие в региональных конфликтах до прямого противостояния, которое могло бы вызвать дальнейшую эскалацию. Но если раньше советская политика упорно пыталась отделить разрядку в Европе и продвижение по пути разоружения от своей поддержки делу разрушения существующего порядка в «третьем мире», в том числе насильственными методами, то сейчас подход изменился. Идея взаимозависимости и воздействия региональных конфликтов на общую систему взаимоотношений Восток — Запад, СССР — США была признана.

Но не стоит полагать, будто все эти идеи были сразу подхвачены внутри СССР. Еще в январе 1986 года заместитель заведующего международным отделом ЦК, пока еще набиравший силу в партийной иерархии К.Н. Брутенц писал: «Найдя невозможным переделать политическую карту мира, как это делалось в прошлом, империализм пытается подорвать суверенитет освободившихся стран окольными путями, в особенности активно используя экономические рычаги… Неоколониалистская политика империализма — одна из главных причин появления так называемых региональных конфликтов и того, что они остаются нерешенными»^{287}. Позднее в своих воспоминаниях К.Н. Брутенц будет излагать совсем другие мысли. Но подобные высказывания отражали господствовавшее тогда настроение и по инерции продолжались.

Ясно, что «третий мир», а значит Ближний и Средний Восток, не считая кровоточащего Афганистана, лежал на периферии интересов Горбачева, как и его предшественников. Видимо не зная ни проблем «третьего мира», ни способов установить с ним новые отношения, Горбачев понимал, что от старых подходов нужно отказываться. Если предстоял пересмотр всей структуры международных отношений, то и политику СССР в «третьем мире» также нужно было переосмысливать. Уже в своем выступлении в ноябре 1987 года, накануне 70-й годовщины Октябрьской революции, Горбачев заявил, что, несмотря на глубокие различия между государствами современного мира, существует «интернационализация мировых экономических связей», произошла всеохватывающая научная и техническая революция, которая затрагивает всех и позволяет поднять вопросы: «в состоянии ли капитализм освободиться от милитаризма», «может ли существовать капиталистическая система без неоколониализма», «может ли она функционировать без неэквивалентного обмена с «третьим миром»^{288}. М. Горбачев буквально подталкивал и советских политиков, и советских обществоведов к переосмыслению оценок «империализма», «неоколониализма», всего прежнего взгляда на «третий мир».

Спустя некоторое время в порыве покаяния и самобичевания многие советские политологи и политики стали посыпать голову пеплом и рвать на груди рубашку, обвиняя во всех сложностях «третьего мира» Советский Союз и обеляя Запад. Особенно усердствовали те, кто раньше активно участвовал в создании мифов о «третьем мире».

Но и на Западе реакция на «новое мышление» была сдержанной, а возросший советский потенциал и опыт конца 70-х — начала 80-х годов вызывали искаженное представление о реальных советских намерениях и возможностях. Поэтому еще совсем недавно, в 1989 году, такой знаток советской внешней политики, как американский политолог Э. Рубинштейн, писал: «Интервенции стали интегральной частью советской политики в «третьем мире». Мощные средства проецировать силу вовне сделали возможным для советских войск оказывать помощь там, где им был гарантирован доступ в те или иные страны… Волна советских вмешательств, которая прокатилась по «третьему миру» в 70-х годах, продемонстрировала возможность новых вмешательств в 90-х, что, однако, не является обязательным. СССР может дополнительно использовать возможность проецировать свою военную силу, а режимы в «третьем мире» больше заинтересованы в выживании. Все это делает более привлекательной возможность интервенции Москвы в «третьем мире»^{289}.

Мир менялся столь стремительно, что вчерашние оценки на следующий день становились достоянием истории.

Забегая вперед, отметим, что в 1989–1990 годах рухнуло вместе с Варшавским договором «социалистическое содружество». Советское руководство не сделало и жеста, чтобы остановить этот процесс. Исчезла ГДР, ставшая частью единой Германии. Изменилась послевоенная структура отношений в Европе. Сошла на нет и в ноябре 1990 года в Париже официально была похоронена холодная война. США и СССР объявили, что они больше не являются противниками, и после первого шага — согласия об уничтожении ракет средней и меньшей дальности — пошли в 1991 году на соглашение о существенном сокращении своих стратегических ракетно-ядерных арсеналов.