От начала начал. Антология шумерской поэзии

С Великих Небес к Великим Недрам помыслы обратила.[334]
Богиня с Великих Небес к Великим Недрам помыслы обратила.
Инанна с Великих Небес к Великим Недрам помыслы обратила.
Моя госпожа покинула небо, покинула землю, в нутро земное она уходит.
Инанна покинула небо, покинула землю, в нутро земное она уходит.
Жреца власть покинула, власть жрицы покинула, в нутро земное она уходит.
В Уруке храм Эану покинула, в нутро земное она уходит.[335]
В Бадтибире Эмушкаламу покинула, в нутро земное она уходит.
В Забаламе Гигуну покинула, в нутро земное она уходит.
В Адабе Эшару покинула, в нутро земное она уходит.
В Ниппуре Барадургару покинула, в нутро земное она уходит.
В Кише Хурсанлкаламу покинула, в нутро земное она уходит.
В Аккадэ Эульмаш покинула, в нутро земное она уходит.
Свои тайные силы — их семь — собрала.
Собрала силы, в руке зажала.
Свои тайные силы у ног сложила.
На ее голове — венец Эдена, «Шугур».
На ее челе — налобная лента «Прелесть чела».[336]
В ее руках — знаки владычества и суда.[337]
Ожерелье лазурное обнимает шею.
Двойная подвеска украшает груди.[338]
Золотые запястья обвивают руки.
Прикрыты груди сеткой «Ко мне, мужчина, ко мне».
Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц.
Притираньем «Приди, приди» подведены глаза.
Инанна в подземное царство идет.
Ее посол Ниншубур с нею рядом идет.[339]
Светлая Инанна говорит Ниншубуру:
«Гонец мой, гонец!
Глашатай слов милосердных моих!
Вестник слов быстрокрылых моих!
Когда в подземный мир я сойду,
Когда в подземный мир я войду,
На холмах погребальных заплачь обо мне,
В доме собраний забей в барабан,
Храмы богов для меня обойди,
Лицо расцарапай, рот раздери,
Тело ради меня изрань,
Рубище, точно бедняк, надень!
В Экур, храм Энлиля, одиноко войди.
Когда в Экур, храм Энлиля, войдешь,
Перед Энлилем зарыдай:
"Отец Энлиль, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!"
И когда Энлиль на эти слова не отзовется, в Ур иди![340]
В городе Уре, в Эмудкаламе,
В Экишнугаль, к Нанне войдя,
Перед Нанной зарыдай:
"Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!"
И когда Нанна на эти слова не отзовется, в Эреду иди!
Когда в Эреду, в храм Энки войдешь,
Перед Энки зарыдай:
"Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!"
Отец Энки мудр и могуч,
Травы жизни знает он, воды жизни знает он,
Он меня и оживит!»
Инанна в подземное царство идет,
Ниншубуру, послу своему, говорит:
«Ступай, возвращайся, Ниншубур!
Моих наказов не забывай!»
Инанна ко дворцу, лазурной горе, подходит,
Ко вратам подземного царства спешит, полна гнева,
У врат подземного царства кричит гневно:
«Открой дворец, привратник, открой!
Открой дворец. Нети, открой, и к единой моей я да войду!»
Нети, главный страж царства,
Светлой Инанне отвечает;
«Кто же ты, кто?»
«Я — звезда солнечного восхода!»[341]
«Если ты — звезда солнечного восхода,
Зачем пришла к "Стране без возврата"?
Как твое сердце тебя послало на путь, откуда нет возврата?»
Светлая Инанна ему отвечает:
«К великой владычице, Эрешкигаль,
Ибо мертв Гугальанна, ее супруг, —
Погребальные травы ему воскурить.
Погребальное пиво ему возлить.
Воистину так, воистину так!»
Нети, главный страж царства,
Светлой Инанне отвечает:
«Постой, о Инанна, моей госпоже о тебе доложу!
Моей госпоже Эрешкигаль о тебе скажу, о тебе доложу!»
Нети, главный страж царства,
К Эрешкигаль, своей госпоже, приходит и так говорит:
«О госпожа моя! Там дева!
Богам подобна величьем и статью.
Перед вратами "Страны без возврата".
В Эане оставила свои владенья.
<...>

Свои тайные силы — их семь — собрала.

Собрала силы, в руке зажала.
Свои тайные силы у ног сложила.
На ее голове — венец Эдена, "Шугур".
На ее челе — налобная лента "Прелесть чела".
В ее руках — знаки владычества и суда.
Ожерелье лазурное обнимает шею.
Двойная подвеска украшает груди.
Золотые запястья обвивают руки.
Прикрыты груди сеткой "Ко мне, мужчина, ко мне".
Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц.
Притираньем "Приди, приди" подведены глаза».
Эрешкигаль ударила себя по ляжкам,
В лице изменилась, за голову схватилась.
Нети, главному стражу царства, дает наказы:
«О Нети, главный страж царства,
То, что скажу я, да не преступишь!
Подземного мира семь отодвинь засовов,
Во дворце Ганзира, что пред подземным миром первый, врата раствори!
И ее, когда она войдет
И, склонясь, приблизится, сама я встречу».
Нети, главный страж царства,
Слова своей госпожи славит.
Подземного мира семь отодвинул засовов,
Во дворце Ганзира, что пред подземным миром первый, врата растворил.
Светлой Инанне молвит так:
«Войди же, Инанна!»
И у нее, когда вошла,
Венец Эдена. «Шугур», снял с головы.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»[342]
И когда вошла во вторые врата,
Знаки владычества и суда у нее отобрал.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И когда вошла она в третьи врата,
Ожерелье лазурное с шеи снял.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И когда в четвертые вошла врата,
Двойную подвеску с груди ее снял.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И когда в пятые вошла врата,
Золотые запястья с рук ее снял.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И когда в шестые вошла врата,
Сетку «Ко мне, мужчина, ко мне» с груди ее снял.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И когда в седьмые вошла врата,
Повязку, одеянье владычиц, с бедер снял.
«Что это, что?»
«Смирись, Инанна, всесильны законы подземного мира!
Инанна, во время подземных обрядов молчи!»
И она вошла и, склонясь, приблизилась.
Сестра ее вскочила с трона.
Затем снова на трон уселась.
Семь судей-Ануннаков пред нею суд вершат.
На Инанну взглянула — взгляд ее смерть!
Слова изрекла — в словах ее гнев!
Крик издала — проклятья крик!
Ту, что вошла, обратила в труп.
Труп повесила на крюк,
Когда прошло три дня и три ночи.[343]
Ниншубур, ее посол,
Глашатай слов милосердных ее,
Вестник слов быстрокрылых ее,
На холмах погребальных заплакал о ней,
В доме собраний забив в барабан,
Храмы богов для нее обошел,
Лицо расцарапал, рот разодрал,
Тело изранил ради нее,
Рубище, точно бедняк, надел.
В Экур, храм Энлиля, одиноко побрел.
Когда в Экур, храм Энлиля, вошел,
Перед Энлилем зарыдал:
«Отец Энлиль! Не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!»
Отец Энлиль Ниншубуру отвечает:
«Дочь моя Великих Небес возжелала,
Великих Недр возжелала,
Инанна Великих Небес возжелала,
Великих Недр возжелала,
Подземного мира всесильны законы, вековечны ему приношенья,
Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово?
Отец Энлиль на мольбы его не отозвался, и в Ур он пошел.
В Уре, в Эмудкаламе,
В Экишнугаль к Нанне войдя,
Перед Нанной зарыдал:
«Отец Нанна, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!»
Отец Нанна Ниншубуру отвечает:
«Дочь моя Великих Небес возжелала.
Великих Недр возжелала,
Инанна Великих Небес возжелала,
Великих Недр возжелала.
Подземного мира всесильны законы, вековечны ему приношенья,
Кто же здесь о ней скажет, за нее замолвит слово?
Отец Нанна на мольбы его не отозвался, и в Эреду он пошел.
В Эреду, к богу Энки войдя,
Перед Энки зарыдал:
«Отец Энки, не дай твоей дочери погибнуть в подземном мире!
Светлому твоему серебру не дай покрыться прахом в подземном мире!
Прекрасный твой лазурит да не расколет гранильщик в подземном мире!
Твой самшит да не сломает плотник в подземном мире!
Деве-владычице не дай погибнуть в подземном мире!»
Отец Энки Ниншубуру отвечает;
«Дочь моя! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Инанна! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Владычица стран! Что с ней случилось? Я тревожусь!
Жрица небес! Что с ней случилось? Я тревожусь!»
Из-под ногтей своих грязи достал, кургара сделал,
Из-под ногтей своих, крашенных красным, грязи достал, галатура сделал.[344]
Кургару травы жизни дал.
Галатуру воды жизни дал.
Отец Энки молвит кургару и галатуру:
«Ступайте, в подземный мир отправьтесь!
У врат подземных, как мухи, летайте,
У оси дверной, как змеи, вейтесь!
Мать-роженица в муках родов,
Эрешкигаль лежит и страждет![345]
Ее белые бедра не покрыты одеждой,
Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты,
Ее голос, как звонкая медь, звенит,
Растрепаны косы, как лук-порей.
И когда она скажет: "Увы, утроба моя!" —
"О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, утроба твоя!" — так ей скажите!
И когда она скажет: "Увы, о лик мой!" —
"О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, о лик твой!" — так ей скажите!
"Кто вы, откуда?"
"От моей утробы — к твоей утробе, от моего лика — к твоему лику!" — так ей скажите![346]
"Если вы боги — наделю Словом,
Если вы люди — награжу Судьбою!"[347]
Душою небес, душою земли ее закляните,
Душою недр ее закляните!
Воду речную вам дадут — а вы не берите!
Зерно полевое вам дадут — а вы не берите!
"Труп с крюка отдай!" — скажите!
И один — травой жизни, и второй — водой жизни тела ее коснитесь —
Восстанет Инанна!»
Галатур и кургар слова Энки славят.
У подземных врат, как мухи, летают,
У оси дверной, как змеи, вьются.
Мать-роженица в муках родов,
Эрешкигаль лежит и страждет,
Ее белые бедра не покрыты одеждой,
Ее груди, как чаши, ничем не прикрыты.
И когда застонала: «Увы, утроба моя!» —
«О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, утроба твоя!» они сказали.
И когда застонала: «Увы, о лик мой!» —
«О ты, кто страждет, госпожа наша, увы, о лик твой!» — они сказали.
«Кто вы, откуда?
Вы сказали: "От моей утробы — к твоей утробе!"
Вы сказали: "От моего лика — к твоему лику!"
Если вы боги — наделю Словом!
Если вы люди — награжу Судьбою!»
Душою небес, душою земли ее закляли!
Душою недр ее закляли.
Воду речную им дают — а они не берут!
Зерно полевое им дают — а они не берут! «Труп с крюка отдай!» — сказали.
Светлая Эрешкигаль кургару и галатуру отвечает;
«Тело это — вашей госпожи!»
«Тело это нашей госпожи, воистину, отдай!» — они сказали.
Труп с крюка они взяли.
И один — травой жизни и второй — водой жизни ее тела коснулись.
Инанна встает.
Инанна из подземного мира выходит.
Ануннаки ее хватают.
«Кто из спускавшихся в мир подземный выходил невредимо из мира подземного?
Если Инанна покинет "Страну без возврата",
За голову голову пусть оставит!»
Инанна из подземного мира выходит.
И малые демоны «гала», как острые стрелы,[348]
И большие демоны «гала», как разящие копья,
Со всех сторон ее окружили.
Тот, кто пред ней, — не гонец, но жезл у него в руке.
Тот, кто за ней, — не боец, но оружье у него на боку.
Они, что за нею идут,
Они, что за Инанной идут,
Не ведают голода, не ведают жажды.
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют.
Из объятий человека вырывают жену.
От груди кормилицы отрывают дитя.
Инанна из подземного мира выходит.
Инанна из подземного мира вышла.
И посол Ниншубур к ногам ее пал.
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанне молвят:
«Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!»
Светлая Инанна демонам отвечает:
«Глашатай слов милосердных моих.
Вестник слов быстрокрылых моих,
Мои наказы не преступал.
Мои приказы не забывал.
На холмах погребальных рыдал обо мне,
В доме собраний бил в барабан.
Храмы богов дня меня обошел,
Лицо расцарапал, рот разодрал.
Тело изранил ради меня,
Рубище, точно бедняк, надел,
Был в Экуре, доме Энлиля,
Был в Уре, доме Нанны,
Был в Эреду, доме Энки,
Он вернул мне жизнь!»
«Что ж, пойдем в Умму, в Зигкуршаггу пойдем!»
И вот в Умме, в Зигкуршагге,
Бог Шара к ногам ее пал,
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанны молвят:
«Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!»
Светлая Инанна демонам отвечает:
«Песни пел мне мой Шара,[349]
Стриг мне ногти, чесал кудри.
Оставьте его, не берите его!»
«Что ж, пойдем в Бадтибиру, в Эмушкаламу пойдем!»
В Бадтибире, в Эмушкаламе,
Бог Лулаль к ногам ее пал.
В пыль повалился, рубищем рваным одет.
Демоны светлой Инанне молвят:
«Что ж, Инанна, вернись в свой город, а его мы схватим!»
Светлая Инанна демонам отвечает:
«Бог Лулаль, великий князь! Со мною справа, со мною слева!
Оставьте его, не берите его!»
«Тогда пошли в Хашхургулэдену, в Кулабе!»
За нею в Хашхургулэдене, в Кулабе идут по пятам.
Думузи в одежде власти в царском покое сидит на троне.
Демоны-«гала» его схватили.
Семеро их — его грудь разодрали, его кровь излили.
Семеро их — словно в горячке на него напали.
Пастушью флейту, свирель его на глазах его разбили!
Она па него взглянула — взгляд ее смерть!
Закричала она — в словах ее гнев,
Крик издала — проклятья крик:
«Его, хватайте его!»
Светлая Инанна пастуха Думузи отдала в их руки.
А они, те, что за нею шли.
Те, что за Думузи шли.
Не ведают голода, не ведают жажды.
Муки просеянной не едят,
Воды проточной они не пьют,
Радости лону жены не дают.
Милых детей не целуют они,
Себе сыновей не рожают они.
Невесток от свекров уводят они!
Думузи рыдает, позеленел!
«Я к Уту на небеса в мольбе взываю!
О Уту, шурин ты мой, а я твой зять!
В храм твоей матери я масло носил,
В храм Нингаль молоко я носил!
В лапы ящерицы руки мои преврати,
В лапы ящерицы ноги мои преврати.[350]
От демонов моих ускользну я, не утащат они меня!»
И Уту внял его мольбам,
Как благодетель, оказал милость,
В лапы ящерицы руки его превратил,
В лапы ящерицы ноги его превратил.
Он от демонов ускользнул, не утащили они его.
<...>

В погоне за ним обходят страны,

Место его укрытия ищут,
Демоны руками размахивают,
Разверстые пасти исходят крином.
<...>

Малые демоны открывают пасти, большим демонам молвят слово:[351]

«А ну, пойдем-ка к светлой Инанне!»
Демоны в Урук ворвались, светлую Инанну они хватают.
«Ну-ка, Инанна, вернись на путь, что сама избрала, — в подземное царство отправляйся!
Куда сердце тебя посылало, вернись — в подземное царство отправляйся!
В жилище Эрешкигаль вернись — в подземное царство отправляйся!
Повязку светлую, одеянье владычиц, не надевай — в подземное царство отправляйся!
Тиару светлую, венец приветный, сними с головы — в подземное царство отправляйся!
Краску на глаза не накладывай — в подземное царство отправляйся!
Сандалии на ноги не надевай — в подземное царство отправляйся!
Когда из подземного мира ушла, себе замены ты не нашла!»
С такими словами к светлой Инанне они ворвались!
Инанна в страхе в руку Думузи вцепилась.[352]
«О юноша! Ноги свои в кандалы продень!
О юноша! В ловушку бросься! Шею в ярмо продень!»
И они крючья, шилья и копья подняли на него!
Медный огромный топор подняли на него!
О, юноша! Схватили ею, повалили его,
Одежду его сорвали с него,
О, юноша! Руки скрутили ему, веревкою злой обмотали его![353]
Тканью страха закрыли лицо!
И юноша к Уту на небеса руки воздел:
«Уту, я же друг тебе! Меня, героя, знаешь ты!
Твою сестру я в жены брал,
А она в подземный мир ушла,
Она в подземный мир ушла,
Меня заменою отдала!
Уту, ты справедливый судья, да не схватят меня!
Руки мои измени, облик мой измени!
Из рук моих демонов ускользну я, не утащат они меня!
Горной змеею средь гор скользну,
К Гештинанне, сестре моей, душу мою принесу!»
Уту внял его мольбам,
Изменил его руки, изменил его лик.
Горной змеей он средь гор заскользил.
Думузи! Он соколом-птицей, быстрою птицей понес свою душу,
И к Гештинанне принес свою душу.
Гештинанна взглянула на брата —
Расцарапала щеки, рот разодрала,
Оглядела — порвала на себе одежды,
Над стонущим юношей заголосила:
«О, брат мой, о, брат мой! О, юноша!
Пусть бы те дни не вернулись!
О, брат! О, пастух! Амаушумгальанна!
Пусть бы те дни не вернулись.
О, брат мой! Юноша! Без жены, без сына!
О, брат мой! Юноша! Без друга-товарища!
О, брат мой, юноша! Мать печалящий!»[354]
А демоны-«гала» ищут Думузи, окружают его.
Малые демоны большим демонам молвят слово:
«Демоны без-роду-без-племени, без-отца-матери, без-сестры-брата, без-жены-сына!
Великое воинство, в часы заката ужас сеющее в мире!
Вы, демоны, человека хватающие!
Доброты-милосердия вы не знаете, радости сердца вы не ведаете!
А ну, пойдем-ка! На его страхи, на его душу, на его здравие кто хочет глянуть?
К другу его мы не пойдем, к его шурину мы не пойдем,[355]
К Гештинанне за пастухом пойдем!»
Демоны размахивают руками, ищут Думузи.[356]
Разверстые пасти исходят криком.
Демоны к Гештинанне явились.
«Где брат твой, скажи?» — спрашивают, а она молчит.
Близится небо, уплывает земля, а она молчит.
Земля приближается, небо ломается, а она молчит!
Земля приблизилась. Сорвали одежду, а она молчит!
Смолу на лоно ее излили, а она молчит!
Думузи в доме Гештинанны демоны не нашли.
Малые демоны большим демонам так молвят:
«А ну, пойдем-ка в священный загон!»
Нашли Думузи в священном загоне.
Окружили его, схватили его! Разыскали его, увидали его!
На юношу с криком накинулись, топором огромным на землю повергли?
Чрево ножами вспороли ему, со всех сторон окружили его!
Сестра за брата к жертве готова,[357] птицею вокруг брата кружится.
«О брат мой! На великие муки за тебя пойду!
Мошкой слечу!»
<...>

Дева Инанна так решила.[358]

<...>

По приговору Инанны свершилось.

Дева Инанна горько рыдает:[359]
«Герой мой ушел, погублен!
Как теперь решать судьбы?
Твой срок — половина года, твоей сестры — половина года!
День твой да придет, и в день тот вернешься!
День твоей сестры придет, и в день тот она вернется!»
Светлая Инанна за свою голову отдала голову Думузи!
Светлая Эрешкигаль!
Хороша хвалебная песнь тебе!