От наркомана до миллионера

Удивительное дело, через полгода на мой домашний адрес прислали документы из воинской части — договор о прерывании военного контракта (из-за несоблюдения его условий) и мою характеристику. К слову, характеристика на Антошина была такая положительная, что этого (ни разу «не замеченного» в употреблении наркотических средств) молодого человека хоть в милицию на службу принимай, хоть в космос посылай. И снова передо мной встал выбор. Продолжать колоться и болеть, пока смерть не разлучит меня с этим миром. Или попробовать излечиться и жить дальше. Я слышал и раньше о реабилитационных центрах. Некоторые знакомые наркоманы там исцелились, избавились от зависимости.

Центр центру рознь. Бывают государственные, где лечат лекарствами, физиотерапией. Такие могут даже считаться бесплатными, но платить все равно придется за уход, за медикаменты, за само отношение к пациентам. Одно дело ухаживать за старушкой, которая прожила честную жизнь и страдает от возрастных немощей. Другое дело выхаживать молодого наркомана, который по-любому нарушал закон и который сам себя довел до крайнего состояния.

Когда я решил лечиться, я мог ходить, мыслить, словом, был еще человеком. Некоторых наркоманов привозят на лечение, когда они если и ходят, то только под себя, а мыслей в их головах не больше, чем в кусте картошки. За такими гарантированно ухаживают только в частных реабилитационных центрах. Это всегда дорого.

Есть и особые реабцентры, где лечение тесно связано с религией, с молитвами, постами, монастырской дисциплиной и трудовыми послушаниями. Все говорили, в том числе и моя мама, что такая реабилитация наиболее эффективна. Мама и сообщила мне эти два слова. Организация «Исход». И платное лечение там проводится только стационарно. Там нужно будет поселиться на какое-то (весьма продолжительное) время, а значит, исчезнуть из привычного мира. Другого выхода у меня не было. В 2002 году я пошел в армию, и этим обнулил все свои проблемы, уголовное преследование, долги. Сейчас — то же самое. Я обнулял свою жизнь, чтобы получить шанс начать всё сначала.

Наркоман во мне, конечно, сопротивлялся. Но у него не было аргументов. С наркотиками нужно было завязывать. То, что это надо будет делать с молитвой, в кругу верующих людей, меня совсем не волновало. Если бы для этого нужно было принять ислам, я бы принял. Потребовалось бы стать огнепоклонником, стал бы. Ни в какого Бога я тогда не верил. Если не считать маляс или коаксил богом, а шприц — его храмом.

Я бы крещен во младенчестве. Моя бабушка была искренне верующей православной. Маленьким я ходил с ней в церковь, правильно крестился, кланялся, прикладывался к иконам, ставил свечи, исповедовался, причащался, носил святить куличи и яйца на Пасху. Тогда это было развлечение, не более того. А сейчас мне предстояло реабилитироваться в протестантской общине. «Исход» — совершенно самостоятельная автономная организация. А конфессионально она относится к Церкви христиан веры евангельской (пятидесятников). Мне и в голову не могли прийти, что когда-нибудь меня к ним занесет.

Мама созвонилась с реабилитационным центром «Исход» в Батайске. Это городок неподалеку от Ростова-на-Дону. Внесла деньги за мое лечение. И через пару дней за мной оттуда приехали два молодых парня — Михаил Орлов и Эдуард Багдасарян. Они мне как-то сразу не понравились, напрягли своей абсолютной трезвостью, правильностью, чистотой, доброжелательностью. Я, абсолютный грешник, и они — ангелочки. Кто кого? Они признались, что тоже были раньше наркоманами, но попали в «Исход» и теперь счастливы в новой жизни. Говорили о своей общине, о Боге, о Евангелии. Я слушал этих сектантов, сидя на кухне, внаглую покуривая план и пуская дым им в их «правильные» лица. И… согласился.

Сначала меня отвезли на съемную квартиру организации в Ставрополе. Там я под присмотром Миши и Эдика провел четыре дня неизбежной ломки. Я страдал, мучился, умолял о дозе, о полдозочке, о затяжечке анаши. Но мои агитаторы были строги. Потом меня отвезли в реабилитационный центр. Он находился даже не в Батайске, а в дачном поселке Рыково, в приятной сельской местности на берегу Дона.

Меня сразу представили старшему пастору Евгению Шину. Руководителем самого центра был Михаил Карпенко, бывший фээсбэшник и тоже наркоман. Общее военное прошлое сразу нас сблизило. Миша сказал, что привычка к дисциплине облегчит мне привыкание к порядкам общины. Дисциплина и вера — два столпа, на которых держится исцеление наркомана в «Исходе».

Поскольку причин сопротивляться, или хотя бы иронизировать по поводу религии, у меня не было, я отдался этой новой реальности с усердием и страстью. Ежедневные молитвы, обряды, труд, подчинение старшим в церковной иерархии, чтение Евангелия и обсуждение его глав — всё это вошло в мою жизнь. Или я стал её частью. Не сразу, но постепенно мне стало невероятно легко без наркоты.