От Носке до Гитлера

С легкой руки Розенберга национал-социалистическая внешняя политика является с первого дня своего существования антисоветской, антисемитской и, несколько неожиданно (правда, временно), антибританской. Эту внешнюю политику нельзя, однако, считать антифранцузской, несмотря на истерические тирады вождя партии Адольфа Гитлера против версальской системы и ее главной носительницы — Франции. Уже в первой статье Розенберга упоминается о том, что французские пушки и танки на Рейне угрожают Германии, вообще и в частности, в случае похода против Советской России только потому, что "западные евреи" в Париже сочувствуют "восточным евреям" в Москве. В изображении Розенберга Франция Клемансо и Пуанкаре "заражена" большевизмом. В другой статье Розенберга имеется даже пророчество о "наступлении весны европейских народов, как только французский народ, благородную душу которого мы признаем, осознает, что судьбы Франции будут решать национальные социалисты". Иначе говоря, Розенберг мечтает даже о своеобразном франко-германском национал-социалистическом интернационале. Пока, конечно, соглашение с Францией невозможно: там не только правят евреи, но французское правительство состоит из "приказчиков англо-саксонской мировой фирмы". И, наконец, когда англо-французская Антанта предъявляет к Германии знаменитый Лондонский ультиматум об уплате 132 миллиардов, то Розенберг требует отклонения этого ультиматума на основании, что на Востоке у Германии вот-вот будет могущественный союзник в виде монархической России, ибо советская власть накануне падения. Так из остатков военно-политической идеологии Людендорфа и Гофмана, проектов Рехберга и мечтаний белогвардейской российской эмиграции, выразителем которых является Розенберг, рождается внешнеполитическая программа национал-социалистов.

Этой программы Розенберга, как известно, на практике применить не пришлось. Советская власть разбивает на 14 фронтах гражданской войны и интервенции всех своих противников, начинается восстановительный период советской истории, а вместе с ним период рапалльских взаимоотношений между Германией и Советским Союзом. Как раз в тех военных кругах, которые отчасти являются родоначальниками и организаторами национал-социалистического движения, крепнет так называемая "восточная ориентация", т. е. ориентация на углубление политических отношений с Советским Союзом. Выразителем этой восточной ориентации в национал-социалистической партии является Грегор Штрассер, статьи которого в "Фелькишер Беобахтер" вызывают понятное волнение в кругу белогвардейских друзей Розенберга.

Редакция "Фелькишер Беобахтер" в те времена фактически состояла из одной небольшой комнаты, в буквальном смысле слова заваленной книгами, журналами и газетами, которые в совершенно невероятном количестве проглатывал Альфред Розенберг, с упорством фанатика и прилежанием пчелы отовсюду собирая материал для своих идеологических изысканий и словоизвержений по разным вопросам программного порядка. Поскольку внешнеполитические установки балтийского немца пока оказались несколько преждевременными, Адольф Гитлер превратил Розенберга в присяжного составителя тезисов и программных заявлений по любому вопросу национал-социалистической политики. Нечего и говорить, что, как и во внешней политике, Розенберг по всем этим вопросам танцует от антисемитской печки. Его евангелием являются фактически пресловутые "протоколы Сионских мудрецов", о которых он написал целое "научное" исследование, представляющее смесь излияний нововременца Розанова и незабываемого царского эксперта на процессе Бейлиса, неграмотного ксендза Пранайтиса. В книге Розенберга о "Протоколах Сионских мудрецов" наворочена такая фантастика и несусветная чепуха, что даже в среде национал-социалистов возникли сомнения не только о научной ценности этого трактата, но и подлинности антисемитской документации. Розенберг рассеял все сомнения товарищей по партии следующим заявлением: "Как я могу не верить в подлинность этих документов? Слушайте: дело происходило в Москве. Однажды открывается дверь моей комнаты. Входит человек, которого я раньше никогда не видал, молча кладет книгу на стол и удаляется еще до того, как я успеваю спросить его о цели его прихода. Этот неведомый мне человек, имя которого мне и до сих пор неизвестно, принес мне "Протоколы Сионских мудрецов". Я верю в эти протоколы". Вот вам, что называется, классическое саморазоблачение крупнейшего из теоретиков национал-социализма.