От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности

Итак, лишь от осознания, что каждый из нас является нареченным отцом, и от уверенности, что воспитание – второе имя милосердия, рождается бескорыстие, на котором созидается истинное отцовство и материнство. Иначе отцовство и материнство становятся чем-то двусмысленным – мечтой, реализация которой позволит нам осуществить наши неудовлетворенные и искаженные желания. Только если мы ощущаем себя нареченными отцами, то есть людьми, которым Бог доверил жизнь других (это происходит как в обычной, так и в приемной семье), только в этом случае мы сможем надеяться, что по-настоящему станем отцами и матерями.

Когда я встречался с преподавателями, работающими в Бразилии, один из них сказал мне: «Извини, может быть, ты не понял: здесь нет семей как таковых. Здесь нет понятия семьи. Дети, с которыми мы работаем, лишены всего – это сироты, выросшие в трущобах. На окраинах крупных латиноамериканских городов нет семей; на что же нам тогда опираться?» Я ответил им: «В чем проблема? Вы-то здесь». Передо мной сидела целая аудитория преподавателей, и я сказал им: «В чем проблема? Вы – отцы и матери этих детей». В течение веков традиция Церкви учила нас называть священников – отцами, а монахинь – матерями, «матушками». Почему? Потому что когда мужчина и женщина дарят себя, отдавая жизнь ради идеала, посвящая всю жизнь детям других, в этом – истинное отцовство и материнство. А значит, то, что переживаете вы как приемные семьи, ровным счетом то же самое, что Церковь всегда предчувствовала и хранила в течение двух тысяч лет христианства: отцовство и материнство – задача, доверенная Богом мужчине или женщине, способным прощать, принимать другого и быть бескорыстным. (Кстати, с этими «батюшками» и «матушками» очень интересная ситуация, потому что их же называют братьями и сестрами. И это прекрасно: ты не можешь быть ничьим отцом, если прежде не являешься братом, если не предстоишь перед живым отцом, который воспитывает тебя.)

Мне кажется, тот факт, что людей, облеченных церковным чином или саном, называют отцами или матерями, и нам, родителям, дает богатую пищу для размышлений. Например, невозможно быть отцом или матерью в одиночку, необходима общность с другими. Народ – и только народ – способен породить истинную жизнь; одиночество ничего не порождает. Семья – это малый народ, пример народа; не случайно Собор назвал ее домашней церковью. Только в народе обитает Бог, и именно ради созидания народа человек идет на бескорыстные действия и принимает другого. Бог действует через общину, пробуждая святых, пробуждая призвания… все это – чтобы создать народ спасенных, чтобы постоянно порождать Свой народ.

С этой точки зрения самый показательный святой – святой Иосиф, нареченный отец; сложившееся у меня представление об отцовстве именно таково. Для каждого из нас (в том числе для нас, рождающих детей по плоти) отцовство то же, что для святого Иосифа. Иисус был его сыном, но при этом не был им. А Иоанн Креститель – тот, в ком наиболее сильно и выразительно проявилась задача, стоящая перед всеми людьми. Если свести понятие о воспитании к одному-единственному образу, что это будет за образ? Человек, стоящий перед толпой молодых людей, который говорит: «Смотри туда! Вот Агнец Божий, вот Тот, Кто берет на Себя грехи мира!» Вот и все воспитание. Необходим взрослый человек, способный сказать о себе самом: «Я видел, где находится истина, и указываю вам на нее. Я не указываю вам на себя самого, не призываю идти за мной; идти нужно за Ним». В конце концов, воспитание есть не что иное, как способность взрослого непрестанно воспитывать самого себя.

* * *

В отношении с детьми главным для меня всегда было отвечать реальности, когда она зовет; ведь через реальность Сам Бог обращается к тебе с просьбой, с призывом. Отвечать реальности радостно, великодушно, стараясь сделать все возможное, – вот то великое свидетельство, в котором нуждаются наши дети. Принимать реальность и открываться нужде, перед лицом которой она тебя ставит, – это знак того, что в жизни будет счастье и твердая опора под ногами, и это единственное, что нужно для воспитания. И тогда с вами может случиться то, что произошло со мной.

Однажды (шел 1984-й год) ко мне пришли три взрослых отца семейства и начали плакаться в жилетку: «Профессор Нембрини, все плохо, школа портит наших детей, что нам делать?» Что тут можно сделать? Сказать им: «Ваши дети ваши проблемы»? Нет, я создал кооператив и открыл школу. Сейчас это уже большая школа, но началась она именно так: чтобы ответить на отчаянный вопль родителей, мы с четырьмя друзьями собрались у меня дома…