ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ

Приехав в заготконтору, сдали зерно в мешках, а с ним и рассыпавшийся мешок. Кладовщик взвесил все зерно, и выявил недостачу сдаваемого зерна в соответствии с имеющейся накладной в размере 1750 граммов. О чем составили надлежащий акт. С тем возвратились в село. Расстроенная Надежда пошла домой, а Остап пошел к Егору Спирину в контору, оправдаться за случившееся. Егор выслушал Остапа и заорал:

–Да это ж вредительство, диверсия, недостача почти два кило зерна, ты чего смотрел, где ты был?

–Да я ж говорю бык в овраг телегу загнал, а я за помощью пошел, что я с деревянной ногой сделаю, а он потом и вовсе

перевернул телегу, вот и высыпались все мешки на землю, потому один и порвался. А ты диверсия.

–Да не может он сам порваться, а вот может его умышленно порвали, – не унимался Егор.

–Ты охренел что ли, кто же его сам то порвал?

–Да есть кому, врагов полно вокруг, присмотреться надо.

–Это Надька Воронина враг что ли, ты сдурел совсем?

–Не знаю, кто там был, вот у нее и спросят, ней и разберутся, кто навредил и зачем.

–Ну и паскуда ты, куда ж ты мать двоих детей отправить хочешь?

–К родственничку ее, куда ж еще, пусть там охланиться, благородная барыня.

–Ах ты мразь, не угодила тебе девка, ты ее со свету сжить хочешь, я тоже свидетелем пойду, все расскажу, как было, не может Советская власть не разобраться.

–Иди, иди, вместе пойдете, может ты и организовал диверсию али как, не побоишься?

–Ну и сволочь же ты. Ничего время придет все рассудит, за все с тобой рассчитается. Я первый против тебя пойду.

–Не оступись, смотри, – Злобно крикнул выбежавшему из конторы Остапу, Егор.

Надежду осудили за халатность, приведшую к порче социалистической собственности и нанесшую ущерб стратегически важной продукции в военное время. Ей дали 5 лет колонии без права обжалования решения, вынесенного судом. На суде она не присутствовала. В один из дней к дому подъехал грузовичок – полуторка, из кабины вышел лейтенант НКВД и вошел в дом. Показал решение суда и приказал быстро одеться, взять необходимые вещи и идти к машине. Не ожидавшие такого решения женщины, растеряно застыли на месте. Дети, почуяв недоброе, прижались к матери. Клавдия, обращаясь к лейтенанту завопила:

–Чего, окоянный, баишь то, не видишь, детки малые у нее, что она сделала, что мать у них отымают?

Марфа, опомнившись, стала собирать в узел теплые вещи. Лейтенант заорал:

Нечего базарить, через 15 минут, чтоб в машине была, еще пожалели её, мало дали.

Надежда, обнимая детей, рыдая, просила Клавдию и Марфу:

–За детьми присмотрите, не отдавайте никому, пока я не вернусь, а дай Бог и Семен вернется. Христом Богом прошу, детей берегите и простите меня за все.

Клавдия запричитала, а Марфа кинулась к Наде,

–Куды же мы их отдадим? Себя береги, за детей не бойся, покуда мы живы будем, дети с нами будут, не волнуйся.

Так и вышла Надежда к машине, Николка вцепился в шею, как ни отнимала его Марфа, не могла отцепить, а Галинка уцепилась за юбку, причитая:

–Мама, мамочка, не уходи, не бросай нас, как же мы без тебя, я же умру, я не смогу.

Надежда нагнулась к ней, обняла и зашептала:

– Ты теперь за старшую остаешься, береги братика, заботься о нем слушайся бабушку и тетю Марфу и мне тогда спокойней будет, ждите меня, я вернусь скоро, только будь умницей, обещай мне.

Галинка подошла к бабе Клаве, уткнулась в подол ее платья, заплакала.

Николку цепко ухватившего шею Надежды, Марфе никак не удавалось уговорить пойти к ней, Она теребила его ручонки,

пытаясь разомкнуть его пальчики. Тут особисту, стоявшему в стороне и наблюдавшему за всем, надоело ждать, он подлетел к Надежде, с силой оторвал вцепившегося в нее мальчика, отбросил его на землю, а Надежде приказал лезть наверх в кузов. Марфа подняла с земли ревевшего во весь голос ребенка, подлетела к машине

–Ты что же делаешь, изверг, ребенка не пожалел, а ее в кузов сажаешь в холод такой, у тебя кабина свободна.

–Ничего, не простудится, ветерком продует мозги, чтоб в следующий раз о детях думала.

Надежду увезли, а все так и остались стоять, провожая

глазами грузовик, покуда он не скрылся за поворотом. Остап, не согласный с незаслуженным арестом Надежды, не побоялся и написал письмо в Москву в Прокуратуру и Обком Партии. Вскоре после этого, к нему приехал Михаил Царев, начальник Областного Управления НКВД. Он «доходчиво «объяснил» ему, как вынужден с ним поступить, если бы ни его фронтовые награды и ранения.

–Ты так еще ничего и не понял, в последний раз тебе объясню, не угомонишься, сядешь тоже. И не посмотрят на твои награды и ранения, соучастником пойдешь или вообще организатором, – пугал Михаил.

Царев знал, что Остап страдает от сильных болей в спине от пули, которая там застряла, и от которых он иногда выл, как волк. Ничто не помогало унять эти боли, да и лекарств таких просто не было. Пообещав Михаилу забыть о том, что было, Остап замкнулся.