От первого лица

Чем больше мы атаковали чиновничью власть, тем с большими задержками печатался наш тираж, тем хуже доставляли его подписчикам. Однажды нам объявили, что из журнала изымается одна цветная вкладка – для нее, мол, нет в стране ни бумаги, ни полиграфии. А вкладки были предметом особой гордости «Огонька»; уже несколько десятилетий подряд для множества подписчиков, особенно из провинции, они были главным источником информации о художественной жизни. Многими читателями эти репродукции коллекционировались, хранились в папках на правах дорогих альбомов, и мы очень следили за качеством печати (естественно, в пределах возможностей издательства «Правда»). Время от времени «Правда» выдавала чудовищные цвета репродукций, не имеющие ничего общего с оригиналами. В ответ на все претензии партийные издатели пожимали плечами, зная, что все равно никто их не станет наказывать. А теперь вот вообще сняли полную вкладку – четыре цветные страницы. При этом было ясно, что искать управу на руководство издательства ЦК в стране бессмысленно. А за пределами страны?

Нас лишили вкладки в 1989 году. Тогда же редакцию посетил господин Фогель, председатель Германской социал-демократической партии. Выслушав мои жалобы, он твердо сказал, что поможет. Через несколько дней приехали его представители, переписали наши технические характеристики и вскоре же сообщили, что гарантируют «Огоньку» своевременное печатание всех вкладок при единственном условии: на каждой цветной странице должно быть указано, что это любезность немецких социал-демократов. Я согласился: да ради бога, только печатайте!

Несколько лет назад меня за такие шалости могли бы и посадить. Теперь же я официально уведомил издательство «Правда», что изъятие ими вкладки, за которую миллионы читателей журнала уплатили полную стоимость при подписке, незаконно и по этому случаю оно будет компенсировано немецкой полиграфией. Вкладки намечено доставлять грузовиками точно в соответствии с графиком печатания еженедельника. У директора «Правды» отвисла челюсть: такого хулиганского вторжения чужестранных сил в типографию, где печатаются документы самой пролетарской на свете партии, он предвидеть не мог. Тут же мы послали письмо с уведомлением об отказе печатать свои вкладки в издательстве «Правда» и частичном расторжении с ними договора на печатание журнала. Также я сообщил, что мы доведем до ведома общественности информацию о сложившемся положении. Власть отреагировала немедленно: нам прислали правительственное уведомление, что в связи с плохим состоянием российских дорог транспортники не могут гарантировать своевременного прибытия немецких грузовиков с отпечатанным тиражом вкладок. А раз так, то под угрозой оказывается весь производственный процесс в самой большой и самой идейной типографии страны. Мы извинились перед немцами, еще немного поскандалили с «Правдой» и через год все-таки добились возвращения вкладки…

Государство устанавливало точные пределы свобод. Но – какая же свобода прессы может быть без свободы предпринимательства, без моего права искать себе издателя, без права противостоять государственной монополии? Государство регулировало и цены. Чуть мы в 1990 году заявили о самостоятельности, цену на журнал тут же повысили в два с половиной раза.

В штате газеты «Правда», бездарной, но влиятельной, состояло более семисот журналистов, не считая корреспондентов во всех главных странах мира. Сотрудники газеты работали в удобных кабинетах, хорошо снабжались. Зарплата журналиста главной партийной газеты примерно в три раза превосходила зарплату моих сотрудников, которых было в семь раз меньше. А прибыли мы давали в десять раз больше, чем газета «Правда». Время от времени через директора издательства Леонова, или через сотрудника ЦК Кострова, курировавшего «Огонек» в управлении делами, или через идеологический отдел того же ЦК нас информировали о новых поборах и новых наказаниях. Все это делалось с демонстративным превосходством над нами, с верой в то, что никуда мы от них не денемся.

Ежегодно у «Огонька» изымали более 70 миллионов прибыли, используя эти деньги, в частности, для развития директивной газеты «Правда», которая из номера в номер печатала гневные письма трудящихся, требующих разобраться, кому все-таки служит наш журнал. Деньгами, которые мы зарабатывали, оплачивали все, что угодно, даже не информируя нас о том, куда деньги идут. Когда я заикался о повышении заработной платы, от нас отмахивались, считая, что чем больше журналистов уйдет из непослушного еженедельника, тем лучше. Тут-то мы взбунтовались. Общее собрание приняло нечто вроде Декларации независимости. Выяснилось (мы хорошенько порылись в документах), что никогда не было никакого официального решения о принадлежности «Огонька» коммунистической партии или кому-то еще. А раз так, то мы заявили, что отныне журнал будет собственностью его коллектива. Коллектив проголосовал за это, а затем избрал меня своим главным редактором.