От первого лица

Ненависть накатывалась на меня волнами: я пережил много ее волн в Киеве, а затем в Москве. Доставали они меня даже в Америке. У меня есть толстая папка ругани в мой адрес; порой это ненависть дикая, советская, неуравновешенная, от всей души. Несколько цитат из последнего десятилетия:

«Сколько отвратительной, немыслимой грязи вылилось на русских писателей, какие горы лжи были нагромождены – как преуспел один только Коротич…» (Советская Россия. 24.10.1992).

«Связи и взаимодействие зарубежных и советских русофобов достигли высокого развития. Гольданские, коротичи и эйдельманы свои наиболее откровенные выпады против русского народа свободно публиковали и публикуют за границей, а яновы, померанцы и пайпсы, выливающие тонны помоев на наш народ, с помпой перепечатываются в массовых изданиях России» (Молодая гвардия. 1992. № 2).

«Вспомним хотя бы бывшего главного редактора «Огонька» В. Коротича и присного с ним академика Р. Сагдеева, ныне живущих в Америке, а также любимца западной демократии М. Горби. Имя им, преданным идеям «князя мира сего», – легион. Это они боролись за идеи полового извращенца еврея К. Маркса и обезумевшего полуеврея сифилитика В. Ульянова (Ленина)» (Русский Восток. 1993. № 3).

Ничего, да? Это я так, наугад выбрал. Новое можно поискать и найти в газетах.

Глава 15

Не везде нас могут понять. Есть анекдот про американца, который посещал все лекции про советские порядки, читал Солженицына, слушал выступления бывших диссидентов, оттрубивших тюремные сроки. Наслушавшись и начитавшись про нас, американец в конце концов задал самому знающему лектору свой самый сокровенный вопрос: «Это ужас, что у вас творилось, но почему же, скажите, никто не позвонил в полицию?»

Ни закона, ни веры в него чиновничья власть у нас в государстве не насаждала. У нее было два, три, десять законов – все разные и все для разных групп населения. На самом деле главной чиновничьей тайной был тот факт, что нами управляют не законы, а постановления, распоряжения сменяющихся начальников, просто чья-то необходимость. Жителям страны давно уже ничего толком не объясняли, потому что было сформулировано раз и навсегда: мы особое общество, нами управляет некая «классовая справедливость», выросшая из так называемой «классовой морали». Или наоборот. Все это был полный бред, но знаменитый плакат с физиономией бдительной тетки, прижавшей палец к губам, был одним из средств самозащиты бюрократии от всех нас. Нам не советовали совать нос куда не положено, вот и все.

Несколько раз меня многозначительно предупреждали о том, что я общаюсь не с теми и говорю не то. Причем делалось это не только статьями в большевистских изданиях, но и личными беседами, даже с председателем КГБ. Как-то Владимир Крючков, занимавший эту должность, сообщил даже, что американцы уже присвоили мне агентурную кличку и, сколько я ни добивался от него, какими же я владею сведениями, интересными для этих злодеев, он так мне и не ответил. Преступления и наказания устанавливались государственными чиновниками по собственному разумению, это позже выяснялось, что именно многие из них служили иностранным разведкам за деньги. Вообще, внутри своего интернационала чиновники разных стран находили взаимное понимание с большой легкостью. Позже выяснилось, что и высшие клерки из американского ЦРУ продавали свою страну за деньги, покрикивая на остальных граждан по поводу их малой бдительности. Как-то я сказал американскому послу – тогда это был Джек Мэтлок, – что мне сообщили о присвоении мне агентурной клички в американском посольстве. «Ерунда это, – сказал мне посол, а после паузы добавил: – Хоть я сам не все знаю, о чем и как рапортуют из нашего посольства по спецканалам. У них там свои дела…» Кстати, последний разговор со мной гэбэшный шеф Крючков завершал замечательной фразой: «Почему вы, либералы, не хотите с нами сотрудничать? Почему с американским ЦРУ у нас контакты лучше, чем с собственными демократами?»

У чиновничьей власти всегда много секретов. В нашей стране они начинались с самого бытового уровня; никто не знал, где и как живут начальники, где они отдыхают и чем питаются. Если, как любопытный Слоненок из сказки Киплинга, кто-нибудь интересовался, что именно Крокодил ест на обед, то, как герой сказки, тут же получал шлепок по болезненному месту. И это еще в лучшем случае. Шлепки же внутри чиновничьих распорядков раздавались скрытно. Это тоже одно из правил их игры, причем не сегодня придуманное. Высшие чиновники не любили срамиться, издавна обожали некую даже мистичность своего бытия во всех его сферах. Мне попалось в руки положение, вписанное в воинский устав еще Петром I: «Рекрутовъ пороть прилюдно, а офицеровъ и генераловъ – приватно, дабы оные престижу своего командирского не теряли, ибо жопъ начальниковъ въ натуральномъ виде рядовымъ лицезреть отнюдь не подобаеть, а только в панталонахъ».