От плоти и крови

Дункан говорил серьезно, без насмешки, поэтому Фэллон тоже ответила честно:

– Наверное. Я возвращалась из Вашингтона домой, но почему-то оказалась здесь.

– Что? Когда? Что там произошло?

– Только что. Я имела в виду, что просто проводила разведку, но потом подумала о Нью-Хоуп… И, наверное, поэтому попала сюда. Еще я размышляла о причинах. – Фэллон зашагала к городу. – Почему правительство пытается убить нас или запереть в лабораториях? Почему, почему, почему? Праведные воины – нетерпимые религиозные фанатики, которые прячутся за своими представлениями о боге.

– Представлениями Уайта.

– И их тоже, иначе они бы не последовали за проповедником, – покачала она головой. – Мародеры – обычные подонки. И наверняка были такими еще до Приговора. Либо хотели стать. Охотники за магическими существами делают свою работу ради награды или из чувства азарта. Но остальные-то почему? Большая часть мирового населения погибла мучительной смертью, а правительство тратит время, ресурсы и жизни, выслеживая нас.

– Они винят нас в распространении вируса.

– Тогда они просто слепые глупцы!

– Не собираюсь возражать, – поднял руки Дункан, помолчал и потом спросил: – Что ты видела там? В Вашингтоне?

– Смерть. Смерть в погоне за новыми смертями. В том городе больше не бьется сердце. Понимаешь, о чем я?

– Ага.

– Рано или поздно нам придется захватить столицу, но ее значение осталось в прошлом. – Фэллон обернулась к спутнику и сообщила: – Дома мы начали мобилизацию. И тренируем новобранцев.

– Давно пора.

– Есть и другие поселения. Думаю, там ситуация не слишком отличается. Нам понадобится помощь всего боеспособного населения. – Она помолчала и поинтересовалась: – Вы обнаружили предателя?

– Нет. Больше у нас подобных проблем не возникало. Поэтому предполагаем, что, кто бы ни был шпионом, он покинул город. И все же продолжаем держаться настороже. Кстати, Праведные воины во главе с Лу Мерсером напали тогда, в точности как ты и предупреждала.

– Знаю. Я наблюдала.

– Ты была тогда здесь?

– Нет. Вам не требовалась моя помощь.

– А как ты попала в Вашингтон и затем в Нью-Хоуп? Переброской?

– Переброской? – переспросила Фэллон.

– Ага, ну, типа… – Дункан схватил ее за руку.

Порыв ветра – и они оба снова очутились рядом с общественным огородом.

– Мы называем это перемещением, – сказала Фэллон, ощущая покалывание в ладони, которую по-прежнему сжимали теплые пальцы Дункана.

– Переброска, перемещение – одно и то же, – фыркнул он небрежно, будто и не потратил несколько недель на освоение и отработку этого умения. – Ну так что? Ты этим способом здесь оказалась?

– Нет, другим, – ответила Фэллон, встречаясь взглядом с Дунканом. – Я видела тебя во сне. Ты появился из леса в лунном свете и пошел через туман к кругу камней. К первой завесе, первому щиту. И велел мне выбирать. Посмотрел на меня сквозь пелену сна и велел выбирать. Я сделала выбор.

– Я видел тебя. Ты стояла, освещенная луной, среди тумана возле каменного круга. С мечом в руках. Вот с этим самым. И когда вскинула его, то небо вспыхнуло от молний.

– И что произошло дальше?

– На этом месте я проснулся и ничего больше не помню. Зато я видел тебя на поле боя. Мы сражались бок о бок. И делали еще кое-что.

– Что именно?

– Черт.

Дункан резко дернул Фэллон, вплотную прижав к себе, схватил свободной рукой за волосы и впился в ее губы поцелуем, который был совершенно не похож на тот, что случился между ней и Миком. Никакой сладости и нежности.

Этот поцелуй был яростным и страстным. И заставил девушку содрогнуться от целого водопада эмоций. Она могла бы – и должна была – оттолкнуть грубияна. Но все мысли исчезли, остались только обжигающий жар, трепет и потрясение.

Фэллон впилась пальцами в плечи парня, чтобы удержаться в этом урагане, вихре, хаосе, противостоянии, которые абсолютно точно не могли отражаться в таком приятном слове, как «поцелуй».

Затем Дункан оттолкнул ее так же резко, как и притянул к себе, не выпуская руки. И на его лице совершенно не читалось удовольствия. Зеленые глаза горели темным огнем.

– Только что понял, к чему это. И, надо признаться, отчасти в бешенстве.

– Отпусти меня! Или я заставлю тебя это сделать!

– Можно было бы выяснить, кто бы вышел победителем из этой схватки, однако… – Дункан поднял ладони, показывая, что сдается, и отступил на пару шагов. – Похоже, этот сон тебе пока не снился.

– Я не вижу сны о тебе! – Ложь, ложь, ложь.

– Мне кажется, ты сама чуть раньше сказала, что видишь.

– Это другое! – воскликнула Фэллон. Теперь все ощущалось по-другому. И это приводило ее в бешенство. Причем не отчасти, а абсолютно. – Ты не имел права хватать меня таким образом.

– Ты не возражала. И даже не думала об этом. Когда девушка говорит или думает «нет», я не настаиваю, – заверил Дункан, кладя ладонь на правую руку Фэллон. Просто на всякий случай, чтобы она не потянулась к мечу. И обезоруживающе улыбнулся. – Просто скажи «нет».

Вместо этого она оттолкнула его. Немного сильнее, чем намеревалась. И исчезла, чтобы вернуться домой.