От сессии до сессии

Большую часть года дети оторваны от своих родителей, они живут в школах-интернатах, где постепенно начинают забывать родной язык, презирать своих родителей, их занятие. Они уверены, что поднялись на более высокий уровень. Хотят стать такими же, как и русские. Через год — два многие ребятишки начинают носить очки, чаще болеют, поскольку организм их ослаблен. Они дети оленеводов, охотников, которые за сотни метров увидят птаху или мелкого зверька и метко попадут в него. Дети уже ничего этого не увидят. Они стыдятся своих родителей. И чем меньше народ, тем он быстрее вымирает, ассимилируется, растворяется среди других более крупных народов. Мы даже не знаем, сколько народов уже исчезло с карты Сибири. Молодые уже не будут говорить на языке своих родителей, петь песни, которые пели их предки.

Позиция Анны Степановны вызвала недоумение, непонимание. Ее вызывали, прорабатывали, указывали на то, что ее взгляды расходятся с официальными. Получила партийный выговор. Но Анна Степановна с солдатской прямотой продолжала гнуть свою линию. И с годами упорство ее только нарастало. Предложили причислить ее к диссидентам, тем более, что в зарубежных странах она общается с разной публикой, среди которой, вероятно, есть и антисоветчики. Предложение не встретило понимания.

— А вы знаете, сколько у нее боевых наград? — спросил первый секретарь райкома парт ии. — И такого человека вы называете диссидентом?

На этом и заткнулись. Тем более, что Анна Степановна в карман за словом не лезла. Чудачка! Может быть, немного и того! Вот и живет одна и в брюках ходит. Курит папиросы, как сапожник. Даже на лекциях. На замечания реагирует негативно. Оправдывается тем, что курит в форточку и вреда здоровью никому не наносит. Любого может послать подальше по-простому, по-солдатски. Даже на официальных собраниях могла разразиться площадной бранью.

Махнули рукой. Смирились. Тем более, что ученый с мировым именем. Ученый мир ее хорошо знает, на разных конференциях бывает и на иностранных языках говорит. Делает одна за целый институт. Из тайги и тундры не вылезает. Говорят, даже на медведя ходила с рогатиной. Глядя на нее, поверишь в это.

Первокурснику сдавали свою первую сессию. Анна Степановна в это время мчалась на оленьей упряжке в стойбище к знакомому эвенку, который был для нее и братом и сыном. В стойбище уже знали, что она едет и готовились к встрече. Они в ней видели родственную душу. Анна Степановна знала каждого ребенка по имени, знала, как каждому угодить, сделать приятное. Подарков был целый мешок.

Мороз за сорок. Но это для нас мороз, когда каждый выход на улицу воспринимаешь как подвиг. Для человека тайги и тундры — это обычное явление. Он даже удивится, когда ему скажут, что это мороз. Да и понятия мороза для него не существует.

В лицо бил ветер. На бровях Анны Степановны висела снежная гирлянда. От упряжки шел пар. Оленям на бегу было даже жарко. И они время от времени хватали снег.

Анне Степановне было хорошо. Ей хотелось смеяться и бить в ладоши, как озорной девчонке. Не то, что в душных помещениях городка, где все официально и чинно. Скоро она будет сидеть в чуме на почетном месте. Пить чай. Слушать бесконечные рассказы о том, что произошло после ее последнего приезда. Время от времени Анна Степановна будет вытряхивать очередную папироску из пачки. Не торопясь, разминать ее, сжимать крест на крест конец мундштука. Никто ее, женщину, не осудит за курение. В стойбище курят все, кроме детей.

18 И ТУТ ПРИШЕЛ ПЕТРОВ

Уже решили, что хватит про Петрова. Тоже нашлась еще одна эпохальная личность! Хотя некоторые придерживаются именно такого мнения. И среди них, конечно, сам Петров. Но мы решили, потому что он надоел нам до чертиков. Куда не придешь, только и слышно «Петров! Петров!» Ни одна гулянка без него не обходится. Хотя сам Петров другого мнения. Противоположного. Он считает, что нужно быть в каждой бочке затычкой. Что если какое-то событие происходит без него, то этого события не было. Он уверен, что никакой Варваре на базаре нос не отрывали. Она сама кому угодно, кроме носа, всё остальное оторвет.

Не сказать, что совсем делать было нечего, как в известном детском стихотворении. Сессия не за горами. Кое-кому и хвосты не мешало подчистить, чтобы потом не кусать локти вместо котлет и салата в студенческой столовой. Кое-кому нужно было отправляться в ночную смену в котельную или на боевое дежурство, чтобы утром на лекции заявиться свежим и хорошо выспавшимся. Такие уже заранее начинали зевать, да так громко, как путешественники, которые идут по джунглям и подобными возгласами распугивают ядовитых змей и доводят до истерики царя джунглей. Но в общежитии к этому привыкли.