Вторая причина – мы сосредоточиваемся не на том. Гилберт и Уилсон установили, что, размышляя о возможной неудаче, мы склонны преувеличивать значение основного события (то есть неудачи) и недооценивать множество мелких деталей повседневной жизни, которые помогают нам двигаться вперед и чувствовать себя лучше. (20) Угроза неудачи настолько ярка и жива, что поглощает все наше внимание. Когда мы боимся неудачи в новом деле, тревожимся из-за стыда перед инвесторами или опасаемся мнения коллег, нам трудно представить позитивные стороны перемен. Например, как приятно будет работать над новым проектом.
Кроме того, мы всегда переоцениваем жесткость оценки со стороны других людей. Исследователи Том Гилович и Кеннет Савицки называют это явление эффектом рампы. Они исследовали множество самых разных неприятных ситуаций – от провала на тесте IQ до появления перед коллегами в майке Барри Манилоу[32]
– и вот что выяснили.Участники экспериментов почти всегда переоценивали негативную реакцию окружающих в отношении себя. (21) Нам кажется, что другие будут сосредоточены только на наших провалах. Но мы напрочь забываем о влиянии других важных факторов: хорошем отношении к нам и, самое главное, – о постоянной поглощенности окружающих собственными проблемами и делами.
Мы все очень боимся болезненных уколов сожалений. Однако, согласно результатам, полученным Гиловичем и его коллегами, мы переоцениваем длительность этих сожалений. Да, сначала будет больно, но потом мы справляемся с болью гораздо лучше, чем думали, – скажите спасибо психологической иммунной системе. Она помогает нам рационализировать произошедшее. Таким образом, неудача дает нам ценную обратную связь, которую в будущем можно использовать для самосовершенствования.
Исследования одно за другим доказывают, что, когда мы оглядываемся на собственную жизнь, то чаще всего сожалеем не о том, что сделали, а том, на что так и не решились. Количество тех, кто сожалеет о несделанном, почти вдвое превосходит количество тех, кто сожалеет о своих поступках. Многие жалеют о том, что не получили дополнительного образования, не были достаточно упорными или упустили момент. Самые глубокие сожаления – это сожаления об упущенном. (22)
Вот такой парадокс бездействия. С одной стороны, мы инстинктивно стремимся сохранить существующее положение дел и плыть по течению. Исследователи называют это «уклоном статус кво». (23) В своей зоне комфорта мы чувствуем себя в безопасности и вроде бы не сожалеем ни о чем. Но в то же время мы сожалеем о тех поступках и рисках, на которые не решились.
Джерри Зейнфелду потребовалось несколько месяцев, чтобы восстановиться после первой неудачи. Во второй раз он вышел на сцену летом 1976 года в пабе «Золотой лев» на Таймс-сквер. Он снова очень нервничал и забыл многие связи между шутками, но ему удалось взять себя в руки и закончить выступление. Джерри продолжал выступать в барах по всему городу. С каждым разом он чувствовал себя все свободнее и свободнее. А потом он получил оплачиваемую работу в новом клубе «Комик Стрип» и стал регулярным участником программ «Найди восходящую звезду».
Через пять лет непростой работы, во время которой Зейнфелд оттачивал свой материал и укреплял репутацию, он дебютировал в вечернем шоу Джонни Карсона[33]
. Это произошло 7 мая 1981 года. За этим последовали годы успешной работы, выступления на телевидении. А в 1989 году вышел пилотный выпуск самого популярного телевизионного ситкома Америки «Сайнфелд», доходы от которого от проката составили $2,7 млрд!Если бы Зейнфелд не набрался смелости и не вышел на сцену после первого провала, ничего этого не случилось бы. Страх кратковременного сожаления недальновиден. Мы окажем себе гораздо большую услугу, если будем бояться бездействия больше, чем провала (которого может и не быть).
«Правота держит вас на месте. Ошибки заставляют двигаться вперед».
Понимание собственной роли в риске