От солнца к солнцу

— Смотрите, — говорит Георгий Францевич, показывая на приборы, — какой у домны ровный ход! Как ровнехонько лежит в печи шихта. Как плавно опускается вниз. А навстречу— поток газов, сильный, ровный, проникающий во все щелочки, обволакивающий руду со всех сторон… Есть любители работать на рывках, на бросках. Больше кокса! Больше воздуха! Дуть, дуть, дуть… А печь уже задыхается, уже «кровью харкает». Шихта зависает, на стенках наросты. Аврал, полундра! Шум, бум, тарарам… А тут совсем другой стиль, перенятый у магнитогорцев, у кузнечан, развитый и отшлифованный до блеска. Умная, спокойная работа. Конечно, надо поклониться в ножки Оленегорску за отличный концентрат руды, Воркуте за великолепный коксующийся уголь. Но любую хорошую руду, любой уголь можно испортить. А вот прибавьте к ним высокую технологическую дисциплину… Говорят, здесь народ северный, холодный, осторожный. Но поглядите, какое они Давление держат под колошником, какая у них температура дутья. Это ж сверхрежимы, это ж технологический героизм. Значит, руда плюс кокс, плюс дисциплина, плюс геройство. В итоге — ровный ход…

Ровный ход! Вот «изюминка» этого завода, которую я искал и нашел с помощью Михалевича.

* * *

На другой день после экскурсии я отправился в прокатный цех, через который нас накануне из-за недостатка времени провели уже в стремительном темпе, на рысях. А мне всегда хочется побыть подольше в прокатном. Люблю постоять здесь вдыхая в себя воздух, настоенный на огне и металле. Интересно и в доменном и в мартене: мастерство сталеваров и доменщиков достойно преклонения. Но их труд исполнен таинств, которые скрыты от глаз, когда стоишь около домны или мартеновской печи. Что видишь? Только бушующее в смотровом глазке пламя. Только клокочущую, бурлящую реку металла, когда пробивают летку. Остальное — тайна. И в этом есть своя прелесть. Но люблю прокатный за открытый нрав!

Иду вдоль станов, поднимаюсь на переходные мостики над ними, неторопливо вбираю в себя впечатления, прослеживая путь слябы. Это толстая стальная лепешка, которая прибыла сюда из соседнего цеха для дальнейшего, как говорят военные, прохождения службы. Она уже помыкалась под валками обжимного стана. Теперь ее раскатают, как кусок теста, в длинный тонкий лист. Стою на мостике. Внизу летит по рольгангу, обдавая жаром и ослепляя, раскаленная сляба. Можно, и не глядя вниз, видеть, что там происходит. Стоит только взглянуть на лица стоящих рядом со мной людей. Порозовели, зарделись — это сляба озарила их, пролетая в клеть. Потемнели, затенились — втянутая валками, она ушла по ту сторону клети. И опять жаркие солнечные блики ложатся на лбы и щеки: летит новая сляба. Свет и тень поминутно сменяют друг друга. Идет прокат! И все доступно взору, вся схватка человека с металлом у меня на глазах. Схватка в открытую, без всяких хитростей, сила на силу… Если б мне довелось заново выбирать профессию, я бы, пожалуй, в прокатчики! Очень уж ясное, честное, мужественное дело. Я сказал об этом Дмитрию Николаевичу Заугольникову, молодому инженеру, который показывал мне цех. Он промолчал, но улыбка чуть тронула его лицо. Она как бы говорила: мы и сами догадываемся, какая у нас превосходная профессия.

С Заугольниковым мы познакомились вчера во время экскурсии. Вчера он был начальником стана, а сегодня — цеха. Но не этого, не листопрокатного, другого, который еще рождается в котловане по соседству. Цех холодного проката. Там будут катать тоже лист, совсем тоненький, автомобильный. А чем тоньше лист, тем хлопотней с ним, тем сложнее оборудование. И места оно занимает больше. Цех будет громадина: полторы тысячи работников! Пока что в его штатах один человек — начальник. Вчера директор завода подписал приказ о назначении на эту должность Заугольникова. Сегодня Дмитрий Николаевич сдал по акту свое старое хозяйство, прокатный стан, и принял новое — стол и стул в крошечной конторке возле котлована…

Вечером я зашел к Заугольникову домой, чтобы уточнить кое-какие технические данные. Пришел за техническими, а унес главным образом историко-краеведческие, и не от Дмитрия Николаевича, а от его жены Лии Григорьевны. Она окончила московский историко-архивный институт и, как жена металлурга, занимается историей металлургии. Первые шаги в этой области она сделала в Златоусте, куда Митю «распределили» после окончания института Стали и куда она тоже, естественно, «распределилась».