От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

В ответном письме Муравьев подтвердил три пункта соглашения в формулировке Голуховского: поддерживать на Балканах статус-кво, пока это возможно; если это окажется не возможным, исключить завоевательные планы как со стороны России и Австро-Венгрии, так и других держав; исключить вопрос о Константинополе и Проливов из числа статей соглашения. Но иначе зафиксировал российскую трактовку относительно четвертого: Берлинский трактат предоставляет Австрии право военной оккупации Боснии и Герцеговины, «а не присоединения»; постановка вопроса о создании независимого Албанского княжества и разделе полуострова между балканскими государствами – преждевременна. В Петербурге считали опасным затрагивать вопросы будущего.

В ходе визита французского президента Ф. Фора в Россию, в августе 1897 г., подтвердились сложившиеся подходы сторон: недоверие Петербурга к Лондону и стремление Парижа играть роль буфера. Было решено поддерживать курс «политики качелей и европейского концерта», держась на равном удалении от Германии и Англии. Констатация близости позиций по основным вопросам и общая тактика в урегулировании кризиса позволили открыто заявить о существовании союза.

Инициированные Петербургом совместные демарши с Парижем и соглашение с Веной повлияли на локализацию греко-турецкой войны. Исход ее стал ясен с первых дней: численное превосходство турецкой армии, вооруженной крупповскими пушками, под командованием генералов, обученных германскими инструкторами, позволило ей быстро одержать победу. Слухи об «умирающей» империи османов оказались сильно преувеличенными. Петербург и Париж выступили посредниками при заключении перемирия; блокада с Крита была снята. По условиям прелиминарного договора 6 (18) сентября 1897 г. Фессалия, оккупированная Турцией, возвращалась Греции за контрибуцию, Крит получал административную автономию под сюзеренитетом султана с главой исполнительной власти в лице христианского генерал-губернатора, назначаемого султаном, но с согласия держав.

Новый виток разногласий вокруг кандидатуры генерал-губернатора и предоставления Криту займа выявил размежевание интересов европейских держав. Ставленника Петербурга пр. Георга, второго сына греческой королевской семьи, в Берлине и Вене рассматривали, как замаскированное присоединение Крита к Греции, т. е. нарушение целостности Османской империи, что и внушали Абдул Хамиду II. После его категорического отказа признать Георга генерал-губернатором в январе 1898 г. Германия и Австро-Венгрия вышли из концерта, к которому присоединилась Италия. По предложению Рима временным комиссаром острова был назначен один из адмиралов – командующих европейскими эскадрами у берегов Крита, которые вошли в специально созданный Совет.

Попытка Порты в июле заменить состав турецкого военного отряда на острове встретила отпор адмиралов, что обострило ситуацию. Петербург при поддержке Парижа предложил Лондону и Риму совместно потребовать удаления турецких войск. Султан, желая воспрепятствовать назначению Георга, обратился лично к Николаю II отказаться от замысла, но тщетно. 9 (21) декабря 1898 г. Георг, как верховный комиссар принял полномочия от адмиралов. Петербург стремился не допустить жесткой опеки над ним со стороны держав, но в решении финансовых вопросов для обеспечения административного управления островом явно проигрывал Лондону и Парижу.

В ходе ближневосточного кризиса стали очевидны как трения в русско-французском союзе, так и точки соприкосновения, обусловленные общими противоречиями с Англией, стремившейся использовать ситуацию для осуществления планов раздела Османской империи. Кризис не перерос в войну, поскольку ни одна из держав не была к ней готова. Россия отказалась от применения силовых методов для изменения режима Проливов, но твердо заявила о намерении отстаивать зафиксированный в международных трактатах их статус. Европейский концерт Петербург использовал для того, чтобы блокировать изолированные действия Лондона. Задача России – не допустить перерастания локального конфликта на Балканах в общеевропейскую войну – была решена дипломатической кооперацией с союзной Францией и заключением соглашения с Австро-Венгрией. Петербург выработал и закрепил линию на «подмораживание» Восточного вопроса.

Это было тем более необходимо в связи с ростом противоречий в других регионах. Укрепление в конце XIX в. позиций России в Северной Персии обострило ее отношения с Англией[832]. Центральный Восток рассматривался ею не только как выгодный район для вывоза товаров и вложения капитала, но и как стратегический плацдарм для охраны владений в Индии. В сферу интересов Англии входили Персия, Афганистан и Тибет, причем Персия являлась звеном, объединявшим британские владения на подступах к Индии. Проекты Петербурга построить трансперсидскую железную дорогу, которая связала бы Каспийское море с Персидским заливом, встречали решительное сопротивление Лондона.