От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

На Балканах к началу XX в. образовался сложный комплекс противоречий великих держав[837]. Господствующее положение, особенно на юго-западе полуострова, заняла Австро-Венгрия, которая стремилась сохранять статус-кво пока возможно, но в случае передела рассчитывала закрепить за собой Боснию и Герцеговину, чтобы выйти к Адриатическому морю. Поддерживая соперничество между балканскими государствами, она старалась не дать им ни объединиться, ни чрезмерно усилиться. Экономическое и военно-политическое проникновение Германии в Турцию и на Балканы происходило посредством предоставления займов и получения концессий на железнодорожное строительство. Уже к началу XX в. берлинские и венские банки прибрали к рукам сеть железных дорог в Юго-Восточной Европе[838].

Англия традиционно активно противодействовала России на Балканах и Ближнем Востоке, а по мере усиления там позиций Германии противостояла натиску австро-германского блока, опираясь на свою коммерческую и финансовую мощь. Франция также являлась одной из ведущих держав в мире по вывозу капиталов в ссудной форме, став для балканских стран основным кредитором: накануне Первой мировой войны три четверти государственных займов Сербии, Болгарии, Румынии и Греции размещались на парижской бирже[839]. Сферой интересов Италии стало Адриатическое побережье[840]. Конкурируя с Австро-Венгрией, она получила концессии на разработку полезных ископаемых и прокладку железной дороги к г. Ниш от порта Бар (Антивари), укрепилась в Черногории.

Комплекс взаимных претензий серьезно обострял отношения между балканскими государствами. Болгария, Сербия и Греция оказались непримиримыми соперницами за лидерство в регионе в целом. Мечтавшие о великом «Болгарском царстве от моря до моря», софийские лидеры хотели присоединить всю Македонию, на часть которой претендовали Сербия и Греция. Последняя лелеяла свою Мегали-идею, под эгидой которой жаждала установить свое господство на Балканах. Румынию также волновала судьба Македонии: в Бухаресте опасались, что при ее дележе по национальному признаку королевство не получит ничего. Сербию и Черногорию разделяла вражда династий – Обреновичей и Карагеоргиевичей[841], каждая из которых видела себя в роли флагмана в осуществлении великой сербской идеи – Душанова царства. Белград и Цетинье претендовали на Новипазарский санджак, лежащий между их территориальными владениями – стратегически важный район, находившийся под суверенитетом Турции. С 1900 г. они тщетно пытались договориться о совместном противодействии планам Вены провести железную дорогу из Боснии через Новипазарский санджак в Салоники, построив вместо нее линию, которая связала бы их территории для выхода в Адриатическое море.

За пути коммуникаций – направление железнодорожных линий – соперничали также Россия и Австро-Венгрия. Вена давно проектировала железную дорогу от Сараево (где она соединялась бы с боснийской сетью) через Новипазарский санджак до Митровицы (где она смыкалась бы с румелийской). Перерезав Балканы с северо-запада на юго-восток, дорога позволила бы создать путь от Берлина и Вены до Салоник, установив экономическое и политическое преобладание в регионе. Проект, став известным в 1900 г., вызвал тревогу не только в Белграде, но и в Петербурге, Париже и Риме. Осуществление замысла другой трансбалканской линии (задуманного еще в 90-е гг.) Дунай – Ниш – Адриатическое море дало бы Сербии выход к побережью, с одной стороны, а, с другой – при постройке моста через Дунай соединило бы с русской сетью. Не имея собственных средств, Белград обратился в Петербург и Рим, прося их финансового участия, но встретил отказ.

Взаимные территориальные претензии балканских государств, тесно сплетаясь с националистическими идеями, придавали их соперничеству затяжной и непредсказуемый характер[842]. В Петербурге на рубеже веков сомневались в возможности какого-либо единения славянских народностей Балкан, хотя оно было в интересах России, стремившейся избежать осложнений на полуострове, которые могли бы несвоевременно поставить вопрос о разделе Турции. На рубеже XIX–XX вв. соперничество балканских государств за преобладание на полуострове в целом и в решении вопроса о принадлежности территорий со смешанным населением обострилось. Практически одновременно образовались две «горячих точки»: борьба Крита за присоединение к Греции, и Македонии за получение автономии. Реализация этих планов стала бы еще одним шагом к разделу балканских владений Порты, неприемлемому в тот момент для России. Оба конфликта развивались параллельно, а Россия в ходе Крито-македонского кризиса разными методами пыталась их локализовать.