Отбор для дракона. Возлюбленная дракона

– Вот это совсем другое дело, – Бертон подмигнул ему, а Аллен, вновь усмехнувшись, вышел из шатра.

***

Я чуть не забыла о маскирующем эликсире. Дороти всю ночь храпела и мешала спать, в результате я задремала только под утро и едва не пропустила час, когда действие прошлой порции подходило к концу. Хорошо еще, что никто не заметил, как я нервно роюсь в своем ридикюле, а после мажусь чем-то из маленького флакона.

Кроме этого утром снова возникла проблема с купанием, но на этот раз я не рискнула сбежать из лагеря. Решила, что потерплю до Алпанита, куда, по прогнозам, мы должны были прибыть после обеда. В конце концов, вчерашние общение с морем подпитало меня куда лучше и эффективней, чем обычная ванна, поэтому у меня были все шансы доехать до королевской резиденции в более-менее нормальном состоянии.

Завтракали мы вновь отдельно от Императора, я же постоянно ловила себя на том, что ищу его взглядом. Но увидела Его Величество, лишь когда мы рассаживались по каретам. Он тоже заметил меня и неожиданно кивнул, выражая свое приветствие. В груди приятно защемило, и я с трудом сдержала улыбку. Торопливо склонила голову в ответ и заскочила в экипаж.

Мишель уже сидела на своем месте и с отрешенным видом смотрела в окно. Ее глаза до сих пор были покрасневшими от пролитых слез, а губы обкусаны.

– Знаешь… – произнесла я, как бы размышляя. – Я столько раз в своей жизни стучалась в закрытые двери, но безрезультатно. А потом поняла, что раз никто не открывает, значит, мне это, скорее всего, не нужно. И сразу стало легче. Иногда свои желания надо отпустить. Как и чувства. Все это потом само к тебе вернется, когда будет нужно. Или же если будет нужно.

– А если эти чувства – все, что у тебя есть? – хрипло отозвалась Мишель. – Если они и есть твоя жизнь?

– Это не твоя жизнь, а тюрьма, в которую ты сама себя посадила и откуда не хочешь выпускать, – я говорила, не глядя на нее. – Жизнь находится за стенами этой тюрьмы. А еще, – я сделала паузу перед тем, как продолжить. – Нельзя терять самоуважения, что бы ни происходило и как бы с тобой ни поступали. Если ты не уважаешь себя, то и другие не будут этого делать.

Мишель ничего не ответила, лишь еще больше ушла в себя. Я тоже не стала продолжать этот разговор, посчитав, что и без того позволила себе сказать лишнего. Если у Мишель осталось хоть немного разума и того же самоуважения, то она сможет справиться со своими разрушительными чувствами. В противном случае, ей уже ничем не помочь.

Остаток дороги мы провели в молчании. Мишель немного оживилась, только когда въехали в Алпанит. Перед нами предстал портовый город, шумный и не очень чистый, в отличие от того же Турмалина. Наш кортеж следовал по одной из главных улиц, что располагалась вдоль набережной и причала, забитого кораблями и лодками. Воздух был напитан влагой, запахами моря и свежей рыбы. Алпанит жил своей жизнью, и появление императорских экипажей здесь не вызывало такого фурора, как в столице. Да, горожане так же кланялись при виде карет с гербами, но больше не проявляли любопытства, следуя дальше по своим делам.

Резиденция Варрлеев располагалась на другом конце города и походила больше на средневековый замок, чем на помпезный дворец: светло-серая каменная кладка, высокие башни, зубчатая крепостная стена и даже ров с переброшенным через него мостом.

Император с братом первыми покинули свои кареты и скрылись в замке, нас же попросили немного задержаться.

– Увы, милые сенты, – собрала невест вокруг себя Мелани, – но одной из вас сегодня не придется распаковывать свои вещи, поскольку она не выдержала моего очередного негласного испытания. А Император полностью одобрил мое решение.

– Я-то думала, – нахмурившись, шепнула Мишель, – отчего мы едем каким-то уж слишком долгим путем. Есть дорога и покороче.

– Почему ты сразу не сказала? – так же шепотом удивилась я.

– Ну мало ли, – та пожала плечами.

Так нас опять испытывали? Чем же, интересно? Я начала лихорадочно соображать, что такого необычного происходило во время дороги, но ничего особого на ум не приходило. А может…? Тут мне стало несколько не по себе. Вдруг запрет на выход из лагеря и был тем самым испытанием? Тогда я его точно провалила. Хотя… Мишель же тоже выходила, но ее могут оставить, как «свою», а вот со мной уже никто нянчиться не будет.