Отбор Истинных. Книга 2. Второй шанс для принцессы

Я хочу прокричать этот вопрос вслух, но вместо этого подхожу к столу и с силой опускаю на него ладони. Заглядываю в отцовские глаза, где меня встречает непроницаемая ледяная стена… Тогда я мысленно тянусь к звериной сущности Короля, всматриваюсь, пытаясь отыскать скрытые эмоции.

И нахожу…

… страх.

Бушующий океан страха, липкого и чёрного, будто сама смерть.

Отец безумно боится… Боится того, что сделал. Боится алтаря и будущего, что скалится из-за угла голодным монстром. Он не знает о прошлых жизнях, в которых умирал… но его душа знает. Чувствует! И дрожит в ожидании смерти.

Я – живое воплощение его страха. Вечное напоминание об ошибках прошлого. Думает ли отец, что совершил глупость, оставив меня жить? Может быть, если бы ритуал свершился полностью, то мама бы выздоровела… И алтарь был бы под контролем! А теперь…

Я выныриваю из чужих эмоций, словно вырываю голову из стылой воды, отшатываюсь. Лёгкие стянуло колючей проволокой. Мне хочется сбежать, спрятаться в тёмном углу, чтобы в тишине залечить свои раны. Вот только сердце не затянуть бинтом, душу не вылечить зелёнкой.

На Короля смотрю новыми глазами. Раньше я считала его образцом силы, мужественности и непоколебимой воли, а оказалось, что главным мотивом его жизни было “бегство от страха”.

– Закончила? – спрашивает отец, выдёргивая меня из горьких мыслей. Он даже не осознал, что я заглянула в его душу. – У меня нет времени, чтобы тратить его на детские капризы.

Первый порыв – выкрикнуть нечто грубое и уйти, хлопнув дверью. Но усилием воли заставляю себя сосредоточиться на цели визита. Сейчас нет ничего важнее!

– Скажи, – тихо говорю я. – Что случилось с Бранауром?

– Какая разница? – отец садится обратно на стул. Он не горит желанием продолжать разговор, я для него как вечно ноющая заноза, которая сейчас разболелась особенно неприятно.

– Ответь!

– Твой прадед исчез. Возможно, умер.

– Возможно?

– Никто не видел его много лет. После того случая… он заперся в башне. Обучал ученика на замену.

– Гилберта.

– Да… но с тех пор Бранаура никто не видел. Гилберт знает больше, спроси его. Он твой будущий муж.

– Нет, – стискиваю зубы. – Я никогда за него не выйду!

– Цена отказа – гибель Аштарии, – мгновенно разъяряется отец. – Всё уже решено!

– Не только он способен управлять алтарём. Я тоже! Тоже могу.

– Что за вздор! Погубить нас вздумала?

– Почему ты в меня не веришь? Никогда не верил! Если бы меня с детства обучали магии! Если бы учили пользоваться силой артефакта…

– Исключено! – рявкает Король, ударяя кулаком по столу. На пол летит карандаш, переворачивается чернильница, заливая документы.

– Но почему?!

– Ты всего лишь женщина! А слабых алтарь сводит с ума! – рычит отец.

– …что?

– Слабые на его силу подсаживаются, как на наркотик. Клоинфарн дарит огромную власть, непомерную для большинства смертных! Если воли недостаточно, он разрушает разум, лишает нормальных человеческих чувств.

– Я никогда не была слабой. Я справлюсь.

– Ты не способна осознать опасность.

– Это ты неспособен поверить в собственную дочь!

Мы смотрим друг на друга, будто играя в гляделки. Победит тот, кто выдержит чужой взгляд. Дочь против отца, будущее против прошлого.

Отец отступает первый, отворачивается, цедит сквозь зубы:

– Даже если на секунду представить, что ты права, теперь уже слишком поздно что-то менять. Поздно обучаться магии. К тому же Клоинфарн никогда не подчинится женщине. Никогда не будет её слушаться.

– Ошибаешься, отец. Он меня слушался.

– Вздор.

– Но это так. Я лично говорила с рогатым демоном, что заперт в артефакте… с Клоинфарном. Он ответил на все мои вопросы и…

– Ложь! – зло рявкает Король. – Алтарь бы не пустил тебя в Ирриальность! Даже Бранауру она была недоступна! А если бы ты каким-то чудом попала туда, то Клоинфарн разорвал бы тебя на кусочки, и уж точно никогда не стал бы отвечать на вопросы!

– Он подчинился! – рычу в ответ. – Правду об алтаре рассказал мне именно он. Показал, как всё случилось в ту ночь, когда меня принесли в жертву! Не веришь? Тогда откуда я знаю, что Бранаур желал закончить начатое, убить меня, но ты не позволил? Откуда знаю, что меня-ребёнка пронзил клинок из золотого света?

– Что? Но… Нет… Никто не знал! Этого не может быть…

– Может! Что касается магии, я уже учусь ей управлять! И делаю успехи. Гилберт мне не сдался, так ему и передай! Я понимаю свой долг перед Аштарией, но сама выберу, как его отдать.

Отец открывает рот, но не произносит ни звука. Впервые на его морщинистом лице проступают эмоции – неверие, растерянность. Шок.

– Невозможно… это невозможно! – нервно приглаживая седые волосы, бормочет он. – Если это правда… то значит, ты спускалась к Клоинфарну! Но как ты сумела? Как осмелилась на подобное?! Не могу представить… – судорожно втянув воздух, отец впивается взглядом, пристально изучая моё лицо. – Ты… словно какая-то другая, Николь. Когда успела так измениться? Будто другой человек.

– Я всегда была такой. Просто ты не хотел замечать.

Мы молчим несколько секунд. Слова закончились, внутри такое опустошение, словно эмоции вытряхнули, как пыль из мешка.