Отчаянные характеры

– Мы всё время вот так пререкаемся, – сказала Клэр Софи. – Не обращай внимания, если можешь. Мы хорошо ладим, когда готовим вместе, – она улыбнулась и вернулась на кухню.

– Это всё, что осталось, – сказал Леон внезапно ослабевшим голосом. – Всё, что осталось от цивилизации. Вы берете сырой материал и преобразуете его. Это и есть цивилизация. Физическая любовь – это сырое мясо. Вот почему все так озабочены ею сейчас. Мой коллега, который на десять лет старше меня – как будто возможно, чтобы кто-то был на десять лет старше меня, – сказал, что спасение лежит в разглядывании лобковой области незнакомцев, а свобода – в том ощущении, которое вызывается химическими веществами и напоминает экстатическое помешательство, в котором я провел большую часть своего подросткового возраста, состояние, которое я приписываю исключительно крепости моего тела в то время и тогдашнему же убеждению, что при жизни увижу социализм в Соединенных Штатах. Теперь, когда мои кости слабы, мой мозг стал сильнее. Я не ожидаю… ничего. Но я не выношу это гротескное, лживое благочестие моих психически неуравновешенных сверстников. Один человек, звезда литературы, – и тут он прервался, рассмеялся, поперхнулся и покачал головой, – о да, звезда, сказал мне, что он жалеет только о том, что противозачаточные еще не были изобретены в его молодости. Все эти девушки, которые могли бы быть его! В наш век усредненного члена неужели это и есть то откровение, к которому я стремился всю свою жизнь? В любом случае я бы предпочел созерцать орган жеребца. Он красивее, больше и комичнее, чем всё, что мог бы продемонстрировать любой из моих знакомых мужчин. Наступил век детского дерьма, дорогая. Не стоит обманываться. Неприкосновенность моей личной жизни нарушена – всё, чем я восхищался и о чем думал всю свою жизнь, унижено. Бедные тела… бедная злобно ухмыляющаяся грубая плоть. Вероятно, мы катимся по наклонной, все мы, – он протянул руку и сжал плечо Софи. – Ты понимаешь меня? – спросил он.

– Немного, – сказала она, глядя на его измученное лицо, жалея его за резкость, которая могла быть лишь старой словесной привычкой. Понимаешь ли ты мои страдания? – вот о чем он в действительности спросил ее. Она чуть склонилась к нему. Он похлопал ее по плечу – как будто с нежностью – возможно, это и была нежность, ставшая неуклюжей от нечастого использования.

– Идите есть мой прекрасный суп, – сказала Клэр. Леон завладел рукой Софи, и она подстроила свой шаг под его нерешительное шарканье. Свет, проникавший через окна столовой, был таким мутным, что казалось, имел текстуру. На голом столе стояли суповые миски с крышками в форме артишоков и лежали огромные выцветшие льняные салфетки бледно-абрикосового цвета. Леон, остановившийся во главе стола, улыбался. Это бессознательная улыбка, подумала Софи, она касается лица, как падающий на него свет.

Они съели суп, и Леон спросил – таким вежливым тоном, что Клэр бросила на него подозрительный взгляд, – где она нашла свежий щавель? Когда они закончили, Клэр принесла яйца-пашот в черном масле и бутылку белого бордо. Когда на середину стола поставили миску с фруктами и налили эспрессо, Леон, казалось, задремал.

– Он сама невинность, – шепнула Клэр. Леон сонно усмехнулся. Напряжение вокруг его глаз на мгновение исчезло, и Софи увидела, каким он был много лет назад, когда раздавал листовки на Шестой авеню. Она потянулась за горстью винограда. Клэр нагнулась посмотреть, что Софи взяла из миски, коснулась тыльной стороны ее руки огрубевшим кончиком пальца.

– Что это?

– Меня укусил кот.

– Надеюсь, знакомый.

– Это был бродячий кот.

– Тебя осмотрели?

Софи отложила гроздь винограда и убрала руку.

– Это ерунда, – сказала она.

– Однажды меня укусила лама, – мечтательно произнес Леон. – Однажды, когда Бенни был маленьким, я нехотя повел его в зоопарк – предполагалось, что это подходящее для него занятие, – и грязная чокнутая лама потянулась через ограду и сомкнула свои челюсти вокруг моей руки. Ощущение, будто тебя укусила куча грязного белья.

– Кошачьи укусы всегда небезопасны, – сказала Клэр.

– Сейчас уже гораздо лучше, – сказала Софи.

– Виноград кислый, – пожаловался Леон.

– Дай посмотреть, – потребовала Клэр. – Когда это случилось?

Софи покачала головой и решительно сказала:

– Никаких последствий не будет.

– Ты же заглядываешь в супермаркеты, правда, Клэр? Боже! Если бы у меня было столько свободного времени, я бы предпочел тащить пакет с продуктами через весь город, но не согласился бы на кислый виноград.

– О, Леон, заткнись.

Он поднялся из-за стола с поразительной энергией, учитывая, что до этого, казалось, был на грани удара. Он начал собирать тарелки. Софи отодвинула свой стул, готовая помочь.

– Нет, – сказала Клэр. – Не трогай. Он всегда это делает. Это часть договоренности.

Обе женщины на мгновение замерли у окна. Мимо проехал грузовик, легковая машина, прошел мужчина с пустым ведром; две низенькие женщины в высоких шляпах крепко держали друг друга за руки и деловито пробирались сквозь невидимую толпу.

– Тебе не бывает здесь страшно?