Отчаянные характеры

– Простите, – сказала она. – Леон прав. Когда я открываю рот, из него вываливаются жабы. Простите.

Леон удивился, затем смутился. Он поднял стакан.

– Клэр, вот как нужно вытирать стаканы! – но в его голосе не было грубости.

Клэр, пробормотав что-то про курицу, встала со стула и пошла на кухню, а Софи, не желая оставаться наедине с эхом собственных слов, последовала за ней.

– Я лучше пойду, – с сомнением сказала она, глядя, как Леон протирает стол, а Клэр смотрит на большую курицу, жарящуюся на сковороде.

– Тебе не обязательно уходить, – сказала Клэр через плечо.

– Что ты собираешься делать с этой птицей? – спросил Леон.

– Эстрагон и сливки, – ответила она.

– Кто придет?

– Эдгар и его новый дружок, какой-то парикмахер.

– Можно мне остаться?

– Нет.

– Паршивая у тебя компания. Полагаю, ты собираешься угостить их этими моллюсками, которых ты мучаешь, и моим вином!

Клэр, с сигаретой, прилипшей к губе, сбрызгивала курицу; несколько хлопьев пепла слетели вниз и присоединились к эстрагону.

– Этих гомиков! – воскликнул Леон, промывая губку.

– Давай выпьем чаю в Плазе на следующей неделе, – сказала Клэр Софи. – Я наряжусь, мы будем сидеть в пальмовом дворике и разговаривать о войне и фильмах.

– Женщины, которые тусуются с геями, – паучихи, – сказал Леон, осторожно трогая куриную грудку одним пальцем.

– Спасибо за обед, Клэр. Приятно было повидаться, Леон, – сказала Софи.

Леон засмеялся.

– Меня никогда не приятно видеть, – сказал он.

Прядь седых волос упала на его прищуренный глаз. Быстрым движением Клэр откинула ее ему на лоб. Он хмыкнул и нахмурился.

В дверях Клэр сказала:

– Займись своей кошачьей проблемой.

Она протянула Софи пальто.

– Какое красивое! Откуда оно? Ирландия? Франция? Ты носишь весь мир на спине, Софи. Не забывай звонить мне и не беспокойся о Чарли и Отто. Отто будет лучше одному. Я кое-что вспомнила… подожди, – она резко развернулась и метнулась вверх по лестнице, перешагивая через ступеньку, юбка обвилась вокруг белых ног. Когда она вернулась, в руках у нее была книга.

– Отто одолжил мне ее год назад. Не говори ему, но я ее не закончила. Он был так рад, когда я сказала, что мне интересно ее прочитать. И тогда мне вправду было интересно. Я начала, – она протянула ей книгу. Это был «Общий закон» Оливера Уэнделла Холмса – младшего.

Держа том в руках, Софи чувствовала, будто потеряла Отто, а книга осталась единственным вещественным доказательством того, что где-то в этом мире он еще продолжает существовать. Ее охватили дурное предчувствие и грусть, и ее прощание Клэр практически не услышала.

Дверь закрылась.

Девять

Софи сбежала вниз по лестнице, промчалась через вестибюль, и остановилась перевести дух у входа в здание. Заколка с расшатанной застежкой скользнула сзади по платью и упала на тротуар. Она посмотрела на часы. Было четыре. Вряд ли эти двое, там, на втором этаже, будут говорить о ней. Ее визит лишь слегка отвлек их и, возможно, раздосадовал. Она вдруг ощутила, что кто-то за ней наблюдает, подняла голову и увидела пожилого мужчину, который безучастно смотрел на нее. У его ног сидел серый пудель. Как знакомо он выглядел! Актер? Одно из тех привычных безымянных лиц, которые она видела десятки раз: «Милорд, герцог в руках французов». Она улыбнулась ему, и он поклонился.

В вестибюле отеля на Сентрал-парк Вест она нашла телефонную будку. Набрала номер офиса Фрэнсиса. Конечно же, сегодня там никого не было. Давно она не предавалась своему маленькому пороку. И вот она снова, с помощью телефонной связи, прохаживается между потрепанных шкафов, стопок книг, под потолком из безе. Она долго держала трубку. Затем набрала номер Чарли Рассела. Ответил ребенок. Внезапно всплыло тоскливое воспоминание о детях Рассела, маленьких, невежественных и загорелых, какими она видела их много лет назад во Флиндерсе.

– Это Стюарт? – спросила она. – Это Софи.

– Окей, – сказал мальчик. – Тебе нужна моя мама?

– Да.

Она услышала его крик:

– Ма!

Он дышал в трубку.

– Подождите минутку.

– Да, – сказала Рут.

– Это Софи.

– Ага.

– Как ты, Рут?

– Чрезвычайно хорошо.

– Я звоню из-за всех этих неприятностей. Мне очень жаль.

– Каких неприятностей? Чего тебе жаль?

– Чарли и Отто… конец всего этого.

– Я бы не назвала это неприятностью.

Софи крепко сжала трубку.

– Как дети?

– Дети замечательно.

– У Стюарта такой взрослый голос.

– Он и есть взрослый. Фантастика. Летом он опять собирается в теннисный лагерь. Это невероятно, как повысилась его самооценка. Это очень серьезный лагерь. Я имею в виду, директор понимает, что такое теннис. Три часа на корте, затем час конструктивной критики.

– А Бобби? Линда?

– У Бобби фаза клептомании. Это, конечно, пройдет.

– Линда? – прошептала Софи.

– Чудесно! Она определенно знает, кто она такая.

– Рут? Я чувствую себя ужасно из-за этого разрыва.

Повисло долгое молчание.

– Им будет лучше порознь, – сказала наконец Рут. – Мне всегда казалось, есть что-то странное в их созависимости. Они уже большие мальчики, Софи… нельзя позволять им быть младенцами. Это кастрирует мужчин.

– А ты? Тебе на самом деле чрезвычайно хорошо? – спросила Софи.