Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— Тактильной способности?

— Ну, что-то вроде того. Ну, я рассказал им о своих ранениях, и тогда они собрались вместе, как в муравейнике, и, посовещавшись, вынесли диагноз, что этот кусочек метала, осколок, который прошил мне руку, он, видите ли, порвал все нервы, мускулы и прочие связи, какие были в руке. — Он остановился. — Я им сказал, что не смогу заниматься своим делом, любимой профессией. Я, в самом деле, хотел получить у них эти треклятые пальцы. Тут он прижал свею руку в перевязи к груди, словно мать — единственного ребенка, с которым ни за что не хочет расстаться.

— И что же они на это сказали? — спросил Герцог.

— Они сказали, что очень сожалеют. Нет, представляешь? Как будто они что-то могли с самого начала. Сказали, что я не совсем подхожу в кандидаты на нейрофланговые, или как их там… потому что, видите ли, пока средний палец хотя бы наполовину жив и двигается, нельзя трогать нервные окончания на месте большого и указательного пальца. Я им сказал, что пусть срезают к такой-то матери все эти нервные окончания, так они ответили… — тут у Вонна просто перехватило в горле от возмущения. — Они сказали… — проговорил он с трудом, стараясь закончить эту фразу спокойным голосом, — что для того, чтобы получить годные для операции нервные окончания, они должны оттяпать всю кисть по самое «не могу», иначе им до него не добраться. А это значит, что мне придется ходить с сервопротезом.

— Вот уж не думал, что у вас так плохо с рукой. Никогда бы не подумал, — посочувствовал Винтерс.

— С ней-то все было в порядке, — сдержанно отозвался Вонн. — Проблема в том, что я заработал глобальный паралич. Дескать, вся моя нервная система безнадежна вследствие злоупотребления наркотиками и начала покрываться коростой, как они сказали. Началось ороговение или что-то вроде. Сказали, что пока моя нервная система работала исправно, можно было заказывать любой протез. То есть, для хорошей нервной системы существуют хорошие протезы. Оказывается, тонкие нервные связки рвутся в процессе приживления протеза.

— А почему они заговорили о наркотиках? — невинно спросил Винтерс. — Я всегда думал, что вам не нравятся наркотики, мистер Вонн.

— Не нравятся, не считая алкоголя, — пробурчал тот.

— Но ведь алкоголь не мог вызвать таких катастрофических последствий, вмешался Герцог, — а?

Вонн потряс головой.

— Это последнее ранение, — сказал он, поднимая забинтованную руку. После него я вытащил все обезболивающее из аптечки. Я знаю, что это за напасть — только начнешь — и уже не остановиться.

Тут Герцог начал ощущать, что чувствительность понемногу возвращается к его осоловевшей руке. Он тут же закинул ее Вонну на плечо.

— Сервопротез, — снова недовольно пробормотал Вонн. — Черт бы его побрал. Кому нужен наемник с протезом?

— Вы можете выучиться стрелять с левой руки, — заметил Винтерс.

Вонн только сплюнул.

— Можно быть левшой-снайпером и подохнуть с голоду. Ты же знаешь, какие пуганые воробьи эти вербовщики. Стоит им увидеть меня с одной из этих пластиковых мамуль, как тут же «Кругом — марш!»

— Может, тебе еще повезет, — сказал Герцог. — Сам займешься торговлей наемниками.

— Лучше сразу в пекло.

— Посмотри, чем ты заплатил за такую жизнь, Вонн. Жизнь солдата фортуны. Ты потерял лучшего друга, потерял женщину, потерял, наконец, здоровье. А теперь, когда стал калекой, что твое пресловутое братство? Отвернулось оно от тебя.

— Ты поосторожнее о моих братанах! — рявкнул Вонн. — Я ведь не такой, как ты. Я не могу, как бич, просто высадиться на планете вроде этой и получить работу. И я не собираюсь тратить время в каком-нибудь пансионе или центре реабилитации, изучая, как там проникает растворенный вакуумным методом пластик в конечности чувствующих сенсор-дроидов. Я такой чепухой не занимаюсь.

— Значит, решил спасовать, да? Только потому, что сдали не те карты? И ты решил сбросить и слинять? — Герцог покачал головой. — Вот не думал, что ты такой трус, Вонн.

На заднем сиденье такси воцарилось молчание. Два наемника уставились на бывшего торговца свежим мясом.

Герцог замялся:

— Да ладно, я пошутил. Я оптимист и верю в благополучный исход не только для себя, но и для других. Ведь галактика не так устроена, не правда ли?

— Нет, — с облегчением вздохнул Винтерс.

— И сейчас, как человек в меру состоятельный, я имею право завести разговор о нашем ночном отдыхе. У кого деньги — тот и прав. Что скажете?

— В этом нет необходимости, — поспешно откликнулся Вонн.

— Вздор. Я настаиваю. Ваш дух нуждается в подъеме. А я знаю, что для этого требуется.

Он нажал кнопку, и электроэкран исчез.

— Вы звонили? — спросил шофер.

— Слышали когда-нибудь о месте под названием «Черная Орхидея»? спросил Герцог.

— Это где рогатые зитийские бабенки? — отозвался водитель.

— Прекрасно, — рассмеялся брокер. — Везите нас туда. — Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.

Винтерс и Вонн смущенно переглянулись.

— Знаешь что? — вырвалось у Вонна. — Я лучше подожду.

— Подождешь? — недоуменно посмотрел на него Герцог. — Чего?