Отчаянный шаг

Самолет стал снижаться. Пенни в задумчивости закусила губу. Она так и не поняла, почему Солу нужно было везти в Париж жену. Ее робкая попытка расспросить Лиз не дала результатов.

— Время пристегнуть ремни, — Сол наклонился к ней, чтобы помочь.

Погруженная в свои мысли, Пенни не слышала, как стюардесса объявила, что самолет их сейчас приземлится в аэропорту Шарля де Голля. Париж! Мир поистине волшебный! Всю жизнь она мечтала увидеть в Лувре Мону Лизу и Крылатую Нику Самофракийскую... и музей Родена... Воображение рисовало ей сокровища Парижа, которые ей предстояло увидеть. Пока Сол будет заниматься своими делами, она купит себе проездной билет в метро и будет ездить по Парижу, наслаждаться Городом Света, как называют Париж.

Переезд из аэропорта в отель, расположенный в центре Парижа, прошел быстро и без хлопот, как все, за что ни брался Сол. Когда такси остановилось, и Пенни увидела все великолепие отеля, где они собирались жить, она мысленно поблагодарила Лиз за то, что ее гардероб вполне соответствовал этой роскоши.

Итак, номинально она его жена. Как бы неохотно он ни пошел на этот брак, она теперь обязана на публике вести себя так, как следует себя вести жене такого человека, — с должным почтением и вниманием. Она не сомневалась, что он именно это имел в виду, выдвигая перед ней свои условия, и она намерена скрупулезно выполнять их, не только ради него, но и ради себя!

Пенни размышляла о том, какие еще обязанности ей придется выполнять, когда портье, который нес их чемоданы, остановился перед дверью одного из номеров на третьем этаже.

— Вам подходит этот номер, monsieur [7]?

Открыв дверь и перенеся их багаж через порог, портье передал ключ от номера Солу и почтительно стоял, ожидая ответа.

— Вполне подходит, — сдержанно проговорил тот и дал портье чаевые.

Комната была огромной, пол застлан ковром розового цвета. Гардины тех же тонов, украшенные кистями, спускались со сводчатых окон, выходящих на узкий, с витой железной оградой балкон. Пенни быстро пробежала взглядом по современной мебели, стенам, оклеенным розовыми с золотом обоями, широкой кровати, в изголовье которой было множество изящных полочек. На кровати лежало розоватых тонов покрывало, простыни и наволочки цвета розового шампанского, отделанные тонким кружевом. Она замерла в восхищении, увидев превосходную репродукцию знаменитой картины Пуссена [8]«Похищение сабинянок», висевшей над кроватью. Изображенные на картине женщины тоже были невестами поневоле, но, когда у них появилась возможность спастись, они предпочли остаться со своими похитителями...

Пенни горестно вздохнула и отвела взгляд от картины — она знала, что ее «похищение» было организовано ею самой и по совсем другим причинам. Должно быть, как она подозревала, Сол зарегистрировал их вместе, в одном номере. Быстро пройдя мимо него, Пенни оказалась возле двери в дальнем конце комнаты. Пенни была уверена, что за этой дверью найдет еще одну, пусть маленькую, комнату с кроватью на одного человека. С этой надеждой она открыла дверь и в недоумении остановилась.

Она стояла на пороге большой роскошной ванной комнаты. Ванна, кабина для душа, унитаз, биде... и еще огромный бассейн — две розовые керамические чаши, обрамленные белым с золотистыми прожилками мрамором. Темно-розовые полотенца свисали с золотистых колец. Здесь было все, что только могло понадобиться, — за исключением двери, ведущей в другую комнату!

— Очень хорошо оборудовано, — сказал Сол, подходя к Пенни и коснувшись ее плеча.

В смятении она повернулась к нему и увидела его сузившиеся глаза.

— В чем дело, Пенни? Тебе не нравится цветовая гамма? — Он явно не понимал, почему она недовольно хмурила брови.

Здесь, в этой новой обстановке, он был совершенно другим: исчезло холодное высокомерие, к которому она уже начинала привыкать, его извечная маска надменности. В ее изобретательном уме, без сомнения подогретом в тот вечер свадебным шампанским, он рисовался опасным противником, который всегда начеку, готовый нанести удар.

Конечно, успокаивала себя Пенни, его, вероятно, волнует предстоящее совещание, о котором он говорил, но на минуту ей показалось, что она вышла замуж за совершенно незнакомого человека — человека гораздо, более опасного, чем она могла предположить.

— Я думала, здесь есть еще одна комната, — осторожно проговорила она и, решившись, продолжила: — Я хочу сказать, разве здесь только одна эта двуспальная кровать? — Пенни почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— А ты не учитываешь, что это номер для новобрачных!

Надежда на то, что произошла ошибка, что им просто ошибочно предоставили не тот номер, что был заказан, оказалась погребенной, когда Пенни увидела, как скривился в знакомой усмешке его рот.