Отче наш

— Или решила, что голову Филарету вскружишь? — недобро поблескивает черными глазами сестра Нина. — На это рассчитываешь?

— Хотя бы и на это! — с легкой усмешкой отзывается Лушка. — Вам-то что за дело? Отошли ваши золотые денечки, теперь и другим не мешайте!

— Не мешать? Ха-ха-ха, — неожиданно хохочет нервным смехом сестра Нина. — Да кому мешать-то? Тебе, что ли? Ты же для него — кукла, пустая кукла, поняла? Поиграет и бросит! Первая, что ли, ты у него за нашу с ним жизнь? Одно помни, девонька: не заходи далеко, чтобы животик тебе в наследство не достался. Век ведь мучиться будешь…

— Мое это дело! — покраснев, резко бросает Лушка. — Чего вы-то суетесь, если он вас ни капельки не любит? Да, да, не любит, ясно?

Сестра Нина смотрит на Лушку и безмолвную хозяйку усталым, печальным взглядом.

— Эх ты, глупая… Что ты знаешь о его любви?

— А вот и знаю! — вызывающе говорит Лушка, подумав, что сестра Нина сознательно чернит Филарета, чтобы каким-то образом унизить его.

— Что ж, хорошо, если знаешь, — невесело произносит сестра Нина. — Может быть, на старости-то лет у него и любовное что-то появилось. Придет вот, сразу и решим, как нам быть. Почитай-ка сестра, — просит она хозяйку, присаживаясь к столу, — для успокоения души что-нибудь. Из первого послания святого апостола Павла к коринфянам, там хорошо о любви-то сказано… Не о плотской, — обращается она к Лушке, — а великом даре господнем — любви к ближнему. Одна она дает спасение душе в этом постылом мире, да не каждому уготовано понять сердцем эту любовь…

Сестра Ирина перелистывает назад несколько страниц. По странному совпадению они с Лушкой только что читали строки из этого послания. Но тут они слышат, как гулко хлопают ворота, кто-то проходит в синей полутьме по двору к крыльцу.

— Филарет, — с беспокойством привстает сестра Ирина, но гостья останавливает ее:

— Сиди, продолжай свое дело. И не пугайся, все обойдется без шума. Не первый раз такое…

Она оказывается права. Филарет лишь на мгновение удивленно застывает, увидев жену, потом качает головой:

— Так я и знал… Ладно, Нина, с тобой мы после поговорим, а сейчас оставьте нас вдвоем с ней, — кивает он на Лушку. — Минут на несколько…

Едва за ними захлопывается дверь, Филарет говорит:

— Будут неприятности, если узнают о наших встречах, поняла? Жена подождет-подождет да и объявит обо всем во всеуслышание. Надо на время нам расстаться…

— Но… куда же я?! — предчувствуя неприятные минуты, тихо и растерянно произносит Лушка.

В один миг, несколькими словами смял Филарет ее недавнюю насмешливую уверенность, и от этого образ Нины мелькает в каком-то недосягаемом спокойном ореоле. «Значит… он и не думает разводиться с женой?! Но… как же нам быть?»

— Я узнавал, тебе можно на время вернуться домой. Там все утихло, — спокойно советует Филарет. — А я стану приезжать, там тоже община организовалась.

— Домой?! — изумляется Лушка. — Нет, нет! Не поеду я… У меня же… скоро ребенок будет…

Она ждет, как встрепенется сразу Филарет, узнав, что она стала матерью его сына или дочери, бросится к ней, и вмиг все изменится.

Но он, настороженно оглядев быстрым, рыщущим взглядом ее фигуру, даже не делает шага к Лушке, лишь говорит после молчания:

— Ты… уверена в этом?

— Да…

— Это лишнее… Надо было предостерегаться. Посоветовалась бы с сестрой Ириной, она женщина опытная. А теперь, что ж… Аборт будешь делать.

Словно тяжесть оседает вдруг на Лушкины плечи. Как? Он отказывается от собственного ребенка?

— Нет! — вскрикивает она со злостью. — Ничего я делать не буду, ясно? И не стыдно тебе, после всего, что было между нами, говорить такие слова?

Филарет нехотя усмехается:

— Глупая ты… Так придется сделать, если не хочешь лишних неприятностей. Зачем он тебе — ребенок?

— Нужно! — вспыхивает Лушка, пропитываясь все большей неприязнью к этому красивому мужчине, странно отдалявшемуся от нее. — Нужно, ясно?

Филарет молча проходит по комнате и, вздохнув, с усмешкой говорит:

— Ладно, как хочешь… Но домой тебе придется ехать, сама понимаешь. Вместе поедем, хорошо?

Лушка отводит затуманенный слезами обиды взгляд:

— Сама поеду… Одна…

— Но разве тебе не хочется, чтобы я поехал?

— Нет, — доносится до него подрагивающий голос Лушки.

— Смотри, тебе лучше знать, — пожимает плечами Филарет и идет к порогу — звать жену и сестру Ирину. Он не случайно пришел к сестре Ирине, совсем не для того, чтобы увидеть Лушку. Вот уже третью ночь в те дома, где ночует он, внезапно является милиция. Первую ночь он вовремя успел улизнуть незамеченным через окно, а две другие ночевал в тайниках. Только это пока и спасает его. И у Филарета все больше крепнет мысль, что кто-то из братьев и сестер сотрудничает с милицией, наводя ее на след именно с наступлением темноты. Днем, вероятно, тот человек сам боится слежки братьев и сестер во Христе. Кто же он — этот Иуда?