Отче наш

Сестра Ирина перед этим высказала ему свои подозрения в отношении Тимофея Яковлевича. Филарет отмахнулся от этих наговоров, зная, как фанатически предан общему делу тот. Именно по настоянию Филарета поручили Тимофею Яковлевичу быть проповедником. Лучшей кандидатуры подыскать было просто невозможно. В доме у него всегда людно от приезжих и местных тунеядствующих братьев и сестер, и любая вещь из обихода Тимофея Яковлевича принадлежит всем, кто переступил порог его дома.

И против этого человека сестра Ирина выдвинула тайное обвинение в том, что он сотрудничает с милицией. Неужели она права?

Отослав сестру Ирину и жену в дом, Филарет выходит на улицу. Тимофей Яковлевич живет недалеко, можно сесть напротив его дома, там есть возле палисадника скамейка. Сейчас темно, никто не заметит, что Филарет ведет наблюдение за воротами. До поздней ночи просидит, а все-таки узнает, куда ходит вечерами старый.

Шумит в деревьях возле домов ветер, вечерняя улица пустынна, лишь Филарет одиноко бредет по мосткам, зорко, украдкой, поглядывая по сторонам. Но что, если старик и впрямь связан с милицией? Как с ним поступить тогда?

«Ладно, там видно будет», — решает Филарет, усаживаясь на избранной им скамейке.

Тимофей Яковлевич читает евангелие. И не просто для отдыха души. Почему-то именно в этот ненастный вечер вспомнил слова того кудрявого парня, явившегося недавно с комсомолией к ним на моления.

«Концы с концами, говоришь, не сходятся в священном писании? — размышляет он, раскрывая книгу. — А вот мы сейчас проверим тебя, милок, да постараемся эти концы обмыслить. Не может так быть, чтобы сосунок заметил то, что не видно нам, старым людям…»

Только с этой целью и сел Тимофей Яковлевич за книгу. Знает, что сказанное одним противником повторится в спорах и другими, и надо быть готовым дать достойный ответ антихристам.

«Так, вот оно евангелие от Марка… «Идите за мною, и я сделаю, что вы будете ловцами человеков». Слово уж больно нехорошее — «ловцами». Хотя они же, братья Симон и Андрей, рыбаками были. В сети, значит, человеков должны теперь ловить. Тьфу, окаянная мыслишка, негоже так думать про Иисуса Христа… Ну, ну, дальше… Ага, вот… «И все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? Что это за новое учение, что он и духом нечистым повелевает со властью и они повинуются ему?» Со властью повелевает, хм… Повинуются, значит, имеет власть Иисус Христос над нечистой силой. Почему же не отправит ее в геенну огненную? И ему легче было бы, да и нам спокойно жилось бы на земле. Может это сделать, но не хочет. Почему? Много нагрешили люди, и это им в наказание? Но коль остались по воле Иисуса Христа на свете нечистые силы, грехи людские все будут умножаться? Зачем же их умножать? Тут что-то не то. Может, я неверно толкую эти слова? Хм… А этот, кудрявый-то парень, тоже подметил. Жестокость, говорит, вот что главное в учении Иисуса Христа… «Не мир, но меч принес я на землю». Странный этот парень. Получается, говорит, что сам Иисус Христос плодит грехи, коль нечистыми духами повелевает, и сам же грозится мечом покарать за них… Эх, нам бы в секту таких головастых ребят! А то, прости господи, темнота одна собралась. Стоп-ка! А не пойти ли мне к этому новенькому, Ястребову, что у Власа живет? Филарет сказывал, что очень уж умно этот Апполинарий рассуждает… Пожалуй, схожу. Вечер-то девать некуда, а там — побеседуем…»

Он неторопливо собирается, одевшись потеплей, окликает жену:

— К Власу я… Поздно приду, не усни смотри…

Знал, что крепка на сон жена и побоялся ночевать в сарайке.

Стук ворот в доме напротив заставляет Филарета насторожиться. Он встает, шагает в темноту акаций, зорко всматриваясь в фигуру, появившуюся на мостках.

«Он! — определяет с забившимся сердцем Филарет. — Ну-ка, куда он? Может, и верно болтала сестра Ирина про Тимофея?»

И тихо идет по этой стороне улицы, чуть отстав от Тимофея Яковлевича. Старик идти не торопится, а Филарет уже изрядно промерз на своем наблюдательном пункте, и медленная прогулка под пронизывающим ветром явно не доставляет ему удовольствия.

«Шагал бы побыстрее, старый хрыч», — не выдерживает Филарет.

Но старый хрыч идет не торопясь. Вот он выходит из проулка на более освещенную и людную улицу, и Филарет вынужден сократить расстояние между собой и стариком. Именно на этой улице находится отделение милиции, и потерять теперь Тимофея Яковлевича из виду Филарет не имеет никакого права.

Недалеко от отделения милиции старик оглядывается и останавливается. И Филарет вынужден идти на сближение — улица между ними пустынна, Тимофей Яковлевич мог заметить его. Он уже находится на расстоянии трех-пяти шагов, когда старик снова идет дальше. Но тут же оборачивается.

— Я было не узнал тебя, — говорит тихо он, когда Филарет подошел. — Прогуливаешься? Не боишься их, — кивает на освещенные окна милицейского здания.

— Не ждут, что я рядом, — усмехается Филарет. — Далеко направился?

— К Власу. С новым человеком, с Апполинарием-то, побеседовать захотелось. Уж больно ты его нахваливаешь…