Отдайте мне ваших детей!

Говорили, что он предал гетто. Но, может быть, измена в чем-то сродни подвигу — она тоже требует долгой подготовительной работы, чтобы увенчаться успехом. Предательством ли было отважное нежелание Румковского выполнять приказы немцев в первые дни szper’ы? Герой или предатель? Спаситель или палач? Наверное, долгое время это казалось не важным. Румковский был гетто. Что бы он ни делал, каких или скольких евреев ни спас или ни бросил на произвол судьбы — он всегда выступал в роли предателя. Его единственной задачей было появиться на сцене, когда придет время и велит начальство.

Из «Хроники гетто»

Гетто Лицманштадта, вторник, 14 декабря 1943 года

«Сегодня, около 11.30 утра, по гетто, словно пожар, распространился слух: председателя забрали в гестапо. События развивались так. В 09.30 автомобиль позенского отделения Службы безопасности прибыл на Балутер Ринг. Двое мужчин — один в форме, другой в штатском — проследовали в секретариат председателя.

„Вы староста евреев? Как ваша фамилия?“ Председатель сообщил, как его зовут, после чего полицейские сказали: „Давайте поговорим без посторонних“ — и шагнули в его кабинет. Двое посетителей, которые в эту минуту находились у председателя — Моше Каро и Элиаш Табаксблат, — немедленно покинули кабинет.

Беседа офицеров с председателем продолжалась около двух часов. В 11.30 председатель в сопровождении людей из службы безопасности отбыл в направлении города.

Сначала никто не понял, что произошло. Но к семи часам вечера председатель все еще не вернулся, и сердце гетто тяжело забилось. Люди начали собираться на улицах, чтобы обсудить происходящее.

Лошадь и коляска председателя, как всегда, стояли возле канцелярии, экипаж оставался там и ночью, при этом ничего не сообщалось. Многие были уверены, что председателя увезли в Позен.

Покидая Балутер Ринг, председатель успел сказать доктору [Виктору] Миллеру, случайно там оказавшемуся: „Если что-нибудь случится, не забудьте: самое главное — распределение продуктов. И ничто другое“. Председатель выглядел очень сосредоточенным.

В эти тяжелые часы многие вспомнили о деле Гертлера. Однако разница между этими двумя случаями огромна. Гертлер был популярной в гетто личностью. Но теперь — тут все были согласны — речь шла об Отце гетто. Ужас был в крови у каждого. Никогда еще людям не было так очевидно: Румковский — это гетто. Едва ли кто-то мог заснуть этой ночью. Дополнительным поводом для беспокойства послужило то, что амтсляйтера Бибова тоже вызвали в город и о нем тоже не было никаких сведений. Ждать и наблюдать — вот все, что остается в подобных обстоятельствах».