Отдаю свое сердце миру

– На, возьми себе Уилла и его чудо-дом. – Он вырезает страницу ножницами. Выглядит глупо и театрально, но не зловеще. Они смеются.

– Его родители были очень милыми, – говорит она. – Пока не убедили его порвать со мной.

Они оба смотрят на страницу, теперь разрезанную пополам.

– Я долго не решался заговорить с тобой, ты такая красивая, – произносит он наконец.

И ей это ужасно понравилось, не так ли? Она буквально купалась в его словах. Что еще нужно для счастья – всего лишь пара комплиментов? Ее самооценка восстановлена. Дело в том, что – стыдно признаться – с ним она никогда не чувствовала себя грязной водой, стекающей в сливное отверстие ванны. Он хотел ее. Он желал ее. Она использовала его, как думает сейчас, и посмотрите, что из этого вышло. Она была для него девушкой-трофеем, а он служил ей для поднятия самооценки.

«Нет ничего зазорного в том, чтобы флиртовать, Аннабель, – говорит доктор Манн. – И чувствовать себя красивой. И быть милой в общении. Ничто из этого не означает, что ты провоцируешь кого-то на неблаговидные поступки».

Одинокое шоссе – как экран в большом кинотеатре.

И на этом экране сплошь фильмы ужасов.

Аннабель винит Лоретту в том, что эта часть пути настолько безрадостная и мрачная. Впрочем, это несправедливо, потому что Лоретта всего лишь заботится о безопасности Аннабель. Если бы Аннабель бежала по US12[65], а не по пустынному шоссе номер 200, она столкнулась бы со слепыми поворотами, ей пришлось бы протискиваться по узким обочинам, держась за перила, чтобы не рухнуть с высоты крутых лесистых склонов. Любой попутный грузовик мог бы запросто столкнуть ее вниз. Но даже такой финал лучше, чем медленная смерть в лапах Хищника.

Одинокое шоссе – возможно, и более безопасный маршрут, но и здесь случается всякое. Подтверждение тому – два придорожных мемориала с искусственными цветами и фотографиями женщины и мужчины, погибших в автокатастрофе.

Одна мертвая женщина, один мертвый мужчина. Когда она видит второй букет цветов и постер, обветренный и поблекший, «Всегда в наших сердцах», Аннабель застывает как вкопанная. А потом сгибается пополам, будто ее ударили под дых. Она опускается на корточки возле фотографии. Женщина так молода. Блондинка, красивая. У нее добрая улыбка. Аннабель плачет.

Позже в тот день она пытается позвонить доктору Манн, но телефон по-прежнему не ловит сеть. Все мертвое. Плоское, отчаянное, пустое. Безжизненное.

Понятно, что эта затея – гораздо более серьезное испытание для головы, а не для тела. Впрочем, и телу достается: в последнюю неделю ей приходится каждый день прикладывать к колену лед и принимать противовоспалительные средства. Но невозможно сбить отек отчаяния пакетом замороженного горошка и тайленолом.

Французский тост, который приносят Аннабель, огромный, как словарь. Хэш из солонины[66] для дедушки Эда напоминает жалкие тушки сбитых животных, которые Аннабель каждый день видит на дорогах. Он начинает ковыряться в этом месиве, и она вынуждена отвести глаза.

– Я знаю, что где-то видела тебя совсем недавно. Хотя, может, ты просто немного похожа на мою племянницу. Скорее всего, так и есть, – говорит официантка. – Далеко едете, ребята?

Обычный треп в придорожном кафе, догадывается Аннабель. «Откуда вы?» и «Куда путь держите?» – наверное, это самое важное, что нужно знать о человеке.

– Округ Колумбия, – отвечает дедушка Эд.

– Вау. Путь неблизкий. Езжайте осторожно и поскорее сматывайтесь из Монтаны. Нам обещают, что завтра подойдет грозовой фронт. Вряд ли вам захочется попасть в такое на дороге, если только вы не самоубийцы.

– Электрошоковая терапия, – говорит дедушка Эд, глядя в упор на Аннабель, которая тоже смотрит ему в глаза.

– Вжик! – официантка прорезает рукой воздух.

«И готово», – говорит ее рука.

* * *

Может быть, виной тому разлитое в воздухе электричество, но после обеда настроение у Аннабель ухудшается. Да и дедушка Эд явно не в духе. Он ищет место, где можно починить колесо, но ни одна автомастерская не работает. Сегодня воскресенье. «Che cazzo!» – в сердцах восклицает он. (Лучше не переводить.) В любой другой день Аннабель уже давно трусила бы по дороге. Но утром она вырубила будильник и снова уснула. Потом они отправились в закусочную завтракать. У нее сегодня «отгул», как бывает у Джины в адвокатской конторе О’Брайена и Беллоу. Это второй выходной Аннабель с тех пор, как она пересекла границу штата Монтана.

Сила воли покидает ее. С каждым днем бег занимает все больше времени. Она не знает, сможет ли двигаться дальше.